Современная молодёжь, как одна из самых слабозащищённых и уязвимых категорий населения, в силу отсутствия у неё соответствующих знаний, опыта и экономической зависимости, часто выступает объектом для различного рода манипуляций, а также апробаций на ней политических, социально-психологических технологий и экспериментов.

Яркими примерами практического воплощения подобного рода социальных опытов и инженерии являются «молодёжные бунты», «молодёжная», «сексуальная» и «цветные» революции, возникновение и жизнедеятельность различного рода молодёжных субкультур и контркультур.

При этом, в виду скрытого характера осуществления подобного рода «опытов» и «операций», результаты которых зримы, но не афишируемы «экспериментаторами»; а также проведения соответствующих «операций прикрытия», тот минимум информации о них (часто, оперативного характера), который становится достоянием гласности, не позволяли многим учёным заниматься полноценной разработкой научной концепции и подхода о рукотворном характере значительного рода социально-политических катаклизмов с участием молодёжи.

К этому однозначно добавлялась также боязнь быть обвинённым в идеологических пристрастиях, политической ангажированности, «мракобесии», ненаучности или склонности к созданию очередной «теории заговора». Однако, постепенно накапливаемый материал об участии и блестящих операциях спецслужб, манипуляциях и работе политтехнологов по организации подобного рода катаклизмов с участием молодёжи (например, «арабская весна», твиттерная революция, флэшмобы или «болотная» митинговщина), остро ставят вопрос не только о возможности самого факта существования в наше время феномена гражданского общества, но и о способности в принципе, по данной тематике, достичь объективной научной истины без дальнейшей и скорейшей систематизации и осмысления подобного рода фактов. Как и о необходимости на практике эффективно противодействовать подобному воздействию, в особенности, если оно направлено извне.

Обращаясь к данной проблематике невозможно обойти стороной тематику молодёжных бунтов и революций, происходивших на Западе в 60-е годы XX века.

Ведь данные события произошли в западноевропейских странах в эпоху «холодной войны», т.е. полномасштабного противостояния капиталистической и социалистической систем, а также поэтапного утверждения на Западе олигархической модели капитализма.

Происходившая в эти годы трансформация западных обществ из индустриального типа обществ в общества постиндустриальные, было сопряжено с торжеством и утверждением стандартов общества потребления.

Естественно, что западноевропейская молодёжь, в это время как самая активная часть общества, в массе своей была обречена на бесперспективное, жалкое существование и могла стать своеобразной угрозой для власть предержащих, обратившись к коммунистическим идеям, как своеобразной альтернативе капиталистическому олигархату. Поэтому элитам этих стран необходимо было взять под контроль молодёжь, направив её энергию совсем в другое русло. Чтобы она реально не смогла стать неподконтрольным олигархам участником политических процессов.

Для этого надо было отбить у подавляющей массы молодежи стремление участвовать в политической жизни общества, уводя её в сторону — в некий иллюзорный, подконтрольный и прибыльный этим олигархам мир.

Решением этой задачи и занялась целая сеть западноевропейских научных институтов и центров (среди которых наиболее известными и значимыми, как явствует из книги бывшего высокопоставленного офицера британских спецслужб Д. Колемана (1) были Тавистокский институт человеческих отношений и Стэнфордский исследовательский центр), активно финансируемых олигархатом и правительствами данных стран.

Целью деятельности подобного рода структур являлись, кончено же, не столько теоретические и научные исследования различных аспектов поведения человека, малых и больших социальных групп (чем, у нас, как явствует из большинства учебников по социологии и социальной психологии, только и занимались, например, видные представители Чикагской школы в подобного рода научных заведениях), сколько разработка социальных и политических технологий по управлению обществом и манипулированию индивидуальным, групповым и массовым сознанием.

Как отмечает профессор И.М. Ильинский, учёными было выяснено, что «лишь 10 % населения способно рассуждать логически и осознать проблему, а не просто высказать мнение о ней. В силу естественных интеллектуальных различий одни понимают то, чего не понимают другие. Но есть люди, которые знают и понимают то, чего не следует знать и понимать другим. В США действует более 200 «мозговых центров» (thinks tanks), созданных корпорацией «Rand», основанной Рокфеллером, Корпорацией исследований по планированию, Институтом философии и психологии творчества Хадсона, Международным институтом практической науки человеческого поведения, Бруклинским институтом, деятельность которых контролирует Стэнфордский университет — головная организация по контролю над созданием человека (США, Калифорния, Перло Парк). Здесь работает более 3000 служащих, ежегодный бюджет — около 150 млн долл.

Многосторонние исследования человека ведет Тавистокский институт, также финансируемый Рокфеллером (Англия, Tabernacle Street, London EC 2A 4DD). Этот институт действует через ряд фондов США, ежегодный оборот которых составляет 6 млрд долл. Изучает логику, объясняющую причины того, почему люди различных культур, интересов, верований, с разным уровнем информированности придерживаются схожих мнений. Кратко эта тема определяется как «инженерия терпимости», или, используя столь модный ныне термин «толерантность», «инженерия толерантности».

Трудно даже вообразить, насколько изощренной является тематика исследований этого института, в 10 центрах которого действует 400 филиалов в разных странах и 3000 групп изучения и «мозговых центров». Однако эти знания необходимы для воспитания целых народов и наций в интересах нового мирового порядка (Эстулин, 2008: 130-131).»(2).

Занимаясь социальной инженерией и закрытыми экспериментами, в стенах подобных заведений поэтапно взращивались различные проекты по созданию молодёжных субкультур, контркультур; совершенствованию манипулятивных технологий, методов управления личностью, группой, обществом; осуществлению операций спецслужб по смене режимов (например, режима Шарля де Голля во Франции) или организации революций, бунтов и иных катаклизмов, контролю над рождаемостью, духовным здоровьем нации. Расчёт делался и на извлечение прибыли из подобного рода проектов. Как говорится, «ничего личного — только бизнес!».

Следует отметить, что учёные до сих не дали исчерпывающего ответа, объясняющего причины столь резкого и неожиданного для западных обществ того времени факта появления различного рода молодёжных субкультур и контркультур.

Как отмечают В.И. Добреньков и А.И. Кравченко: «Среди причин появления молодежной субкультуры специалисты различают универсально-биологические, связанные с особенностями данного возраста, в частности, бунтарством молодежи, и конкретно-исторические, которые определяют содержание и форму выражения молодежной субкультуры. Так, например, субкультура хиппи, в силу именно социально-исторических причин, не могла появиться в XVII веке, середине XIX века или в первой половине XX века.

О сроках появления субкультуры и контркультуры единого мнения в научном мире нет. Маргарет Мид возникновение молодежной субкультуры относила к кофигуративной культуре, а она стала формироваться с появлением древневосточных государств 5-6 тыс. лет назад и зарождением современной цивилизации. Хотя сама М. Мид не указывает точного времени, но зарождение молодежной субкультуры нельзя относить к самым ранним периодам цивилизации, когда сама молодежь не выделялась в качестве самостоятельной социальной группы или общности. Вероятно, становление молодежной субкультуры в строгом смысле следует связывать с зарождением индустриального общества и капитализма, началом научно-технической революции, начавшихся 200-250 лет назад.

Другие авторы называют молодежь и молодежную культуру явлением сравнительно новым. На их взгляд молодежная субкультура появилась сравнительно недавно — в Америке и Западной Европе приблизительно в 50-е годы. Некоторые авторы отрицают тот факт, что совокупность ценностей, обычаев и традиций, присущих молодежи как социальной группе во все предыдущие эпохи, скажем в тех же ХVII или XIX веках, можно называть субкультурой, т.е. чем-то самостоятельным, отличным от других культурных феноменов. Действительно, раньше о молодежной субкультуре и тинэйджерах как о самостоятельном явлении никто не говорил. Даже вопрос о ее существовании никто не ставил. По мнению К. Брейзера (Brazier C. Cashing in on the youth revolution // New Internationalist, 1984, August), еще в 1940-е годы юноши покупали те же самые вещи, что их старшие сограждане. Они танцевали в тех же клубах, что и родители, поклонялись общим певцам и одевались практически также.»(3).

Ситуация кардинальным образом изменилась к средине 50-х годов XX века. К социально-экономическим и конкретно-историческим предпосылкам появления молодёжных субкультур и контркультур, а также выделения самой молодёжи в особую социокультурную и политическую общность со своими специфическими интересами и потребностями, относят, прежде всего: «рост доходов среднего класса и особенно его молодежной прослойки в 1950-е годы»; «появление новых средств записи и распространения музыкальной культуры (радиоприемников, магнитофонов и т. п.)»(4), индустрии шоу-бизнеса, молодёжной культуры и моды; а также всё возрастающие влияние института СМИ и коммуникаций, как эффективного инструмента формирования и манипулирования общественным мнением и сознанием.

Таким образом, многие учёные увязывают процесс возникновения молодёжных субкультур и контркультур, прежде всего, с процессом становления постиндустриального (информационного, постсовременного) общества. Хотя есть и другие распространённые точки зрения. На взгляд ряда ученых, молодёжные субкультуры «возникают в промежуточных областях социальных структур и, по сути, представляют собой культуры «лиминальных сообществ» (В. Тэрнер), объединяющих индивидов, «выпавших» из общества по тем или иным причинам или испытывающих трудности адаптации к общепринятой системе норм и ценностей»(5). Другие учёные, увязывают возникновение молодёжных субкультур «с обретением послевоенным поколением, разочаровавшимся в идеалах отцов, специфического самосознания, которое порождает особый тип социальной практики»; осознанием молодёжью своих интересов, «которые далёко не во всём совпадают с интересами других социальных групп»; или же с «формой выражения процесса поиска адекватного реальности мировосприятия и непротиворечивой системы мировоззренческих ориентиров», часто определяя субкультуры как «результат деятельности молодёжных сообществ, создающихся в результате самоорганизации».»(6). А.И. Шендрик определяет молодёжную субкультуру как разновидность субкультур и «понятие, обозначающее совокупность артефактов, алгоритмов деятельности, а также ценностей, моральных и эстетических норм, которые создаются для регуляции поведения индивидов тем или иным молодёжным сообществом, выделяемым в соответствии с возрастными, профессиональными, эстетическими или идейно-нравственными признаками»(7).

Крайней разновидностью молодёжной субкультуры является молодёжная контркультура, «ценности которой не совпадают, а иногда и прямо противоположны ценностям культуры, господствующей в конкретном обществе.»(8). Разновидностями молодёжных контркультур являются битники, хиппи, йиппи, «новые левые», борцы за права сексуальных и иных меньшинств, представители деструктивных культов и сект и другие группы молодёжи, не признающие, бунтующие и протестующие против устоев жизнедеятельности того или иного общества.

Учитывая, что среди учёных нет единого мнения по поводу причин столь неожиданного возникновения в эти годы различных молодёжных субкультур и контркультур, превративших молодёжь в своеобразную «проблему» для западных обществ и самих социологов, версия Д. Колемана и других авторов о рукотворном характере происхождения целого ряда из них, имеет полное право на существование, дальнейшую научную институционализацию и изучение, являясь не только вполне вероятной и обоснованной, но и к тому же многое, что объясняющей и, на многое раскрывающей глаза.

Первой молодёжной контркультурой, возникшей в 50-х годах XX века среди американской молодёжи, являются битники («разбитое поколение»), протестовавшие против реалий американкой действительности, конформизма и потребительства; отвергавшие ценности «американского образа жизни» и саму возможность, устремления к достижению «американской мечты». «Битники отказывались подчиняться навязываемому потреблению продукции, и тем самым выступили против того, что они назвали системой порабощения: «трудись, производи, потребляй, трудись, производи, потребляй…». Они отвергли труд ради права потреблять то, что навязывает им общество потребления. Погоне за деньгами битники противопоставили полное безразличие ко всему: их не волновало, что будет сними, с миром, с их близкими, и пропагандировали идею личной свободы и самодостаточности. Они демонстрировали безразличие к техническим и научным достижениям, утрату веры в разум, церковь, политические партии. Стремление к свободе от всего привело к потреблению наркотиков и сексуальной вседозволенности. Движение битников было бунтом, формой протеста против общественной морали, хотя сами они рассматривали свои странные поступки как-то, что поддерживает в людях ощущение вечной свободы. Внешне форма протеста оформилась в виде «рюкзачной революции» — бродяжничества и попрошайничества.»(9).

Питательной средой для формирования этой и других контркультур явилась музыка в стиле рок-н-ролла, а также активно формирующейся под воздействием института СМИ и коммуникаций индустрия рок-культуры.

Вслед за битниками в 60-е годы возникли и оформились и иные контркультуры: хиппи, борцы за равноправие различных меньшинств, группировки «новых левых».

Радикальные лозунги и призывы возникшие в этой молодёжной среде требовали низвержения всего и вся. Например, представители контркультуры хиппи, являвшейся в отличие от немногочисленных колоний битников в достаточной степени массовым и более организованным движением, призывали своих единомышленников следовать следующим «жизненным принципам»:

«Насилуй монахинь, издевайся над профессорами, не слушай родителей, сожги свои деньги; ты ведь знаешь, что жизнь есть сон, и все наши учреждения — это сфабрикованные людьми иллюзии, которые срабатывают, потому что ты принимаешь сон за реальность. Сокруши семью, нацию, церковь, город, хозяйство; преврати жизнь в искусство. В театр души и театр будущего; только революционер — подлинный художник. Что нам нужно, так это поколение людей юродивых, безумных, иррациональных, сексуальных, сердитых, безбожных, ребячливых и невменяемых — людей, которые сжигают призывные повестки, университетские и всякие прочие дипломы, людей, которые говорят: «Идите к чертям с вашими целями!», — людей, которые соблазняют молодёжь музыкой, марихуаной, и «кислотой»(10), людей, которые пересматривают понятие нормального, порывают с игрой в статус — роли — чины — потребление, людей, которым нечего терять, кроме своей плоти. Белая американская молодёжь имеет больше общего с ограбленными индейцами, чем со своими родителями. Сожгите родительский дом дотла, и это сделает вас свободными!»(11).

Контркультура хиппи активно, в скрытой форме, рекламировалась и раскручивалась СМИ. Она, как и остальные контркультуры, быстро коммерциализировалась и стала неотделимой от продвигаемой СМИ индустрии рок-культуры, «сексуальной революции» и мира наркотиков, как «мощного орудия, позволяющего повернуть сознание людей к возможностям альтернативного общества»(12). Многочисленные колонии хиппи, возникающие по городам и весям США и западноевропейских обществ, стали своеобразными центрами и основными рынками сбыта и распространения наркотических веществ (мариуханны, гашиша и ЛСД). Стили, мода, элементы контркультуры (джинсы, часто потёртые и дырявые, ставшие повседневной одеждой для представителей различных слоёв общества и высшего света, мини-юбки, оккультная литература и литература «новых левых», а также другие элементы) были интегрированы в систему потребления этих обществ, принося баснословные барыши их производителям. СМИ целенаправленно осуществляли раскрутку различных рок-групп («Битлз», «Ролинг Стоунз» и др.), пропаганду ценностей (фактически же, антиценностей) контркультур, сексуальной вседозволенности и раскрепощённости. Все эти действия СМИ, шоу-бизнеса и индустрии потребления целенаправленно вели и ввергали институты социализации и сам процесс социализации молодёжи в перманентно кризисное состояние, в ущерб чаяниям и интересам самой молодёжи и всего общества в целом.

Как пишет Д. Колеман: «Ярким примером обработки общества, чтобы оно приняло изменение, даже когда такое изменение признается нежелательным большой группой населения, было «явление» «БИТЛЗ». Группу «Битлз» привезли в США как часть социального эксперимента, который должен был подвергнуть большие группы населения промывке мозгов, о которой они даже не догадывались. Феномен «Битлз» не был спонтанным молодежным бунтом против старой социальной системы. Наоборот, это был тщательно разработанный неуловимыми заговорщиками план ввода чрезвычайно разрушительного элемента в большую целевую группу населения, сознание которой планировалось изменить против ее воли. Вместе с «Битлз» в Америке были введены в оборот новые слова и выражения, изобретенные Тавистоком. Такие слова, как «рок» в отношении к музыкальным звукам, «тинэйджер» («подросток»), «кул» (cool — «клевый»), discovered («открытый», «обнаруженный») и «поп-музыка» были частью лексикона из кодовых слов, означающих принятие и употребление наркотиков. Эти слова пришли вместе с «Битлз» и появлялись везде, куда приезжали «Битлз», причем «тинэйджеры» сразу их «обнаруживали». Кстати, слово «тинэйджер» нигде не употреблялось до тех пор, пока на сцене не появились «Битлз», благодаря «Тавистокскому институту человеческих отношений»(13).

В реализацию проекта «Битлз», по свидетельствам бывшего высокопоставленного офицера британских спецслужб, помимо Тавистокского института человеческих отношений, Стэнфордского Исследовательского Центра, принимали участие британские и американские спецслужбы, подконтрольные олигархам СМИ, вся индустрия шоу-бизнеса и потребления. Именно они, искусственным образом планировали и осуществляли молодёжную контркультурную революцию, «сексуальную революцию», организовывали «молодёжные бунты», создавали суб- и рок-культуры, популяризировали и способствовали распространению среди молодёжи наркотиков, породили феномен «битломании».

«Тависток и его Стэнфордский Исследовательский Центр создали специальные слова, которые затем вошли в общее употребление в среде «рок-музыки» и ее любителей. Эти модные ключевые слова создали новую отколовшуюся от социума большую группу молодежи, которую посредством социальной инженерии и обработки заставили поверить, что «Битлз» — это действительно их любимая группа. Все созданные в контексте «рок-музыки» ключевые слова были предназначены для массового управления новой целевой группой, т. е. американской молодежью.

«Битлз» сработали прекрасно, вернее Тависток и Стэнфорд сработали великолепно, а «Битлз» просто реагировали как запрограммированные роботы «с небольшой помощью их друзей» («with a little help from their friends») — кодовых слов для употребления наркотиков и доведения до «клевого» состояния. «Битлз» стали бросающимся в глаза «новым типом» — еще один перл Тавистокского жаргона — он появился незадолго до того, как «Битлз» создали новый стиль (экстравагантная одежда, прически и речь), который возмутил старшее поколение, что и планировалось. Это было частью процесса «фрагментации — неадекватной адаптации» разработанного и пущенного в ход Уиллисом Хармоном и его командой ученых-социологов и специалистов в области генной инженерии.»(14).

Первоначально на концертах «Битлз» активно и бесплатно раздавались и распространялись различные наркотики, прежде всего, марихуаны и ЛСД. Впоследствии, когда молодые люди «подсели» на них, бесплатные раздачи прекратились; на их беде стали делать деньги, уже продавая им наркотические средства. При этом правоохранительные органы и спецслужбы делали вид, что ровным счётом ничего не происходит; а в СМИ употребление наркотиков скрыто рекламировалось в формате «обсуждения» проблемы наркомании, вызывая эффект «привыкания». Как говорится: «Если Вас трамвай задавит, вы конечно вскрикнете, раз задавит, два задавит, а потом привыкнете!». В результате чего, наркотики делали из потенциально социально активной молодёжи зависимую и полностью подконтрольную организаторам этого большого эксперимента социальной инженерии и спецслужбам группу населения. Наркоманская среда является постоянным, удобным и подконтрольным поставщиком информации для правоохранительных органов и спецслужб, а также подконтрольной и легко управляемой группой населения, пригодной для различных манипуляций (например, на выборах, организации различного рода политических акций) и экспериментов. Плюс она является важным источником дохода для дельцов наркобизнеса, в котором задействованы не только криминальные, но и государственные и коммерческие структуры.

«Сейчас, когда мы уже многое знаем, становится понятным, насколько успешной была рекламная кампания «Битлз» по распространению наркотиков. От публики тщательно скрывался тот факт, что музыку и тексты для «Битлз» писал Тео Адорно. Основная функция «Битлз» состояла в том, чтобы их «открыли» «тинэйджеры» (подростки, пер.), на которых затем обрушивался непрерывный поток «битловской музыки» до тех пор, пока у них не вырабатывалось убеждение, что эти звуки им нравятся, в результате чего они принимали и эту музыку, и все, что с ней связано. Ливерпульская группа вполне оправдала ожидания и «с небольшой помощью от своих друзей» (фраза из их песни, перев.), т. е. с помощью веществ, которые мы называем наркотиками, создала целый новый класс молодых американцев по точному образцу, заказанному тавистокским институтом.»(15).

«Тависток создал отчетливо распознаваемый «новый тип», который должен был действовать как распространитель наркотиков… «Новый тип» — фраза из социологического жаргона; она означает, что «Битлз» создали новые социальные образцы, главной целью которых было популяризировать и довести до уровня обыденности употребление наркотиков, новые вкусы в одежде и прическах, которые радикально выделяли молодежь из среды старшего поколения, как было предусмотрено Тавистоком.»(16).

Как отмечает профессор И.М. Ильинский, оценивая сущность феномена «Битлз» и битломании: «Разговор о «Битлз» — тема особая. Спорить с их фанатами бессмысленно. В данном случае речь о том, какое воздействие оказала и оказывает их и подобная музыка (рок, рэп) на сознание человека, почему это происходит. Говорят, что «Битлз» были не обыкновенной группой, отражавшей настроение молодежного бунта начала 60-х годов, что это было орудие психологической войны по культурной перекодировке, перепрограммированию молодых поколений на основе концепции, разработанной франкфуртской школой (перенесенной в США) с неофрейдистских позиций. Думаю, так оно и было. С помощью «Битлз» и подобных групп при помощи СМИ глобализаторы привносили в сознание молодежи массовую культуру.

Эпоха «Битлз» — это эпоха истеричных и кричащих толп молодежи в десятки и сотни тысяч человек. Это начало культурной катастрофы, изменившей облик мира. Другое дело, что «Битлз» и им подобные многочисленные группы разных стран стали активными звеньями в планах идеологов Нового мирового порядка по контролю над массовым сознанием, не отдавая себе в этом отчета. Деньги, слава, замки, наркотики — всего до отвала. Думать-то особо некогда…»(17).

В соответствии с законами развития шоу-бизнеса, раскрутка какого-либо «проекта» или очередной «звезды», возможна лишь при наличии благосклонного отношения со стороны заправил шоу-бизнеса, поддержки власть предержащих, вложения больших денежных средств в реализацию проекта и, активной работы индустрии СМИ и коммуникаций в этом направлении. Совпадение всех этих условий, а не талант и усидчивость и, обеспечивают успех подобного рода «проектов». Большую роль, если это проект лабораторий по социальной инженерии, играет и личность руководителя проекта, в особенности, если это такой известный немецкий ученый-социолог, один из основоположников франкфуртской школы неомарксизма, музыковед, композитор, политтехнолог и социоинженер, как Теодор Адорно.

Теодор Адорно, как автор социальной теории рок-н-ролла и массовой музыкальной культуры, с 1939 года, по данным журналиста Д. Эстулина, фактически руководил Принстонским проектом изучения радио, — совместным детищем франкфуртской школы и Тавистока по контролю над массами, а также созданию феноменов рок-н-ролла и рок-культуры.

«Целью данного проекта, как пишет Адорно в работе «Введение в социологию музыки» («Introduction to the Sociology of Music»), было «запрограммировать музыкальную массовую культуру как форму глобального социального контроля посредством постепенной деградации ее потребителей». «Обязательное отупение», которое, по плану Тавистока, должно стать основным результатом промывания мозгов, убийственный панк-рок и музыка ска, сопровождаемая соприкосновением тел, — это прямые последствия работы Адорно, который пишет: «Это процесс воображения, наполненный эмоциями. Слушатель, который запомнил хит, будет стремиться к идеальному субъекту этой песни, к человеку, который в ней идеализируется. В то же время, как одно из многих, кто идентифицирует себя с вымышленным субъектом, это музыкальное «я», примкнув к обществу таких же «фанатов», почувствует, что оно уже не так одиноко. Насвистывая песню, человек проходит ритуал социализации, хотя, несмотря на это ничем не обоснованное ощущение, он остается таким же одиноким, как и был […]. Сравнение с зависимостью неизбежно». Например, «алкоголики выходного дня» — это социально зависимые индивиды, которые пьют, когда выходят с друзьями, чтобы искусственно и ненадолго стать теми, кем они мечтают, — храбрыми, надежными и веселыми людьми. «Похожим явлением станет музыкальная зависимость», — утверждает Адорно. Данные исследования роли радио в жизни общества, опубликованные в 1939 году, подтвердили тезис «обязательного отупения». Они до сих пор служат учебником для тех, кто занимается промыванием мозгов. «Исследователи проекта [относительно влияния радио] доказали, что это средство информации настолько промывает мозги, что слушатели вообще перестают что-либо соображать, реагируя на формат, а не на содержание передачи».»(18).

Теодор Адорно применил всё имеющиеся технологии для успешной раскрутки «Битлз», часто используя обман, осуществляя манипуляции, организуя театрализованные представления, с «беспорядками», истерией липовых битломанов-подростков, «стремившихся» хотя бы прикоснуться к своим «кумирам». Но главным «его секретным оружием была система атональной музыки, или, как ее еще называют, 12-тоновая музыка, которая, казалось, пробуждала в сознании общие для многих людей ощущения и действовала особенно на определенные возрастные группы. Данная система атональной музыки, или 12-тоновая музыка, — это метод музыкальной композиции, созданный в конце 1910 года австрийским композитором, секретным агентом британской разведки Арнольдом Шёнбергом. Он описывает музыку, в которой применяются как равные все двенадцать тонов хроматического звукоряда, в отличие от тональной системы, характерной для европейской музыки XVII-XIX веков, в которой вся звуковысотная структура подчинена строгой иерархии, то есть существует главный тон, к которому стремятся все остальные звуки. Шёнберг стремился к тому, чтобы его метод композиции стал основной движущей силой музыки, сменив тональную систему, основанную на гармонии.»(19).

Используя определённые методы передачи, закодированной в такого рода музыке информации (громкий звук, раздражающие шумовые эффекты, модуляция частот (низких или высоких), переменная скорость), он добивался определённого воздействия на сознание индивида. «Новая форма атональной музыки, в которой тяжелые вибрирующие повторяющиеся звуки особенно сильно воздействуют на тело, мозг и психику младших возрастных групп, пробуждая в сознании отдельных индивидов, как им кажется, некие общие для всех возбуждающие ощущения, вызывая чувственное раскрепощение, выводя наружу запретные страсти. Вероятно, в те времена появилось понятие «расслабиться», т.е. отдаться во власть импульсов, в которых сексуальные желания подавляют важные нормы поведения человека, диктуемые сознанием.»(20).

Аналогичным образом раскручивались и другие проекты (например, «Ролинг Стоунз»). По достижении нужного результата, прошествии определённого времени, соответствующей команде, эти проекты лишались поддержки и внимания СМИ и, быстро сворачивались. Так происходило в Америке, Западной Европе, так происходит сейчас и у нас (в политике, молодёжной среде, индустрии шоу-бизнеса).

Результатом социальной инженерии и реализации подобного рода проектов на Западе в 50-60-е годы XX века, стал полный контроль олигархата и западных спецслужб над молодёжными движениями и социокультурной средой. Руководствуясь принципом «Если не можешь остановить движение, то его надо возглавить», они направили энергию социального протеста молодёжи не против системы капиталистического олигархата и власти «золотого тельца», а в нужное для них русло — тупиковые ветви развития (субкультуры, контркультуры, антисистемы и экстремистские движения), используемые для «выпуска пара», свержения неугодных режимов или политиков, предотвращения возможных и опасных для них демократических преобразований.

Осуществляя эти манипулятивные действия и социальные эксперименты, их руководители и кураторы, использовали известные истины и знания о социальных, психологических и физиологических особенностях возрастных периодов становления и развития молодёжи. При этом, в целях прикрытия своих действий, часто создавая наукообразные, но по своей сути псевдонаучные теории, объясняющие феномены молодёжных бунтов, контркультурной и сексуальной революций бунтарским, «прогрессивным», протестным, революционным настроем, присущим молодёжной среде.

«Другой пошлый шаблон, всегда обнаруживающий себя при рассуждении о молодёжи, это утверждение, будто она постоянно устремлена к прогрессу, будто именно она обновляет бытие, в отличие от консервативно настроенных и отживающих своё поколения отцов. Нетрудно, однако, сообразить, что для внесения в жизнь чего-то истинно нового, следует основательно познать уже существующее, иметь богатый интеллектуальный опыт. Молодёжь опыта не имеет, поэтому она как раз весьма консервативна в своих воззрениях и действиях, иллюзия же «новизны» создаётся тем, что молодые часто в порыве самоутверждения руководствуются принципом «противоположного общего места» (Тургенев), то есть просто меняют знаки оценок в устоявшихся мнениях. Взрослые говорят: «белое» — недоростки непременно: «чёрное». Кому-то это представляется весьма оригинальным.

С этим связаны и иллюзии о бунтарском, революционном настрое в молодёжной среде. Но это ведь просто следствие молодой глупости и переизбытка возрастной энергии, требующей выплеска — куда и с какой целью всё равно. Чехов заметил однажды: студенты бунтуют, чтобы барышням нравиться. Вот причина поважнее, чем разного рода политические соображения. Худо то, что это используется закулисными манипуляторами, о чём сама молодёжь не догадывается по возрастному недомыслию.

А что могут ей предложить те, кто знает жизнь не в перевёрнутом виде? Скучные банальности. Нужно учиться, трудиться. Терпеливо переносить испытания, одолевать трудности без ропота, осваивать наследие прошлого, не отворачиваясь от него с пренебрежением… И так далее. Скучно это. Привлекательнее и веселее — протестовать!

Все особенности так называемой молодёжной культуры определяются в немалой мере чувством стадности, молодёжи присущим. Молодые люди весьма подвержены соблазну конформизма, который они не сознают и принимают именно за собственную оригинальность. Молодой человек, чтобы утвердить себя, начинает бессознательно подражать — но не старшим, а таким же, как он сам, и псевдооригинальность единичных случаев создаёт в массе унылое однообразие и заурядную банальность. И всё стадо начинает ходит в нарочито драных джинсах. В татуировках и с заклёпками на носу, щеках и языках. Сам якобы бунтарский дух молодёжи есть проявление всё того же конформизма, ей свойственного.

И вот беда: иные из старшего поколения не прочь подыграть чрезмерным претензиям молодых, чуть ли не заискивая перед ними: не то обвинят в ретроградности и «несовременности». Приходится слышать, например, рассуждения какого-нибудь седовласого бодрячка, будто молодёжь распростилась со страхами, которыми мы жили в недавние времена, будто она смело смеётся над этими страхами. Да не смелая она, а просто глупая ещё. Подлинная смелость сопряжена со знанием того, чему человек противостоит, у молодых же пока нет нужного опыта, они хорохорятся в состоянии, о коем говорят в народе: «жареный петух ещё не клюнул». И нетрудно ведь потешаться над чем-то с временного расстояния. «Каждый мнит себя героем, видя бой со стороны» (Руставели).»(21).

Невежество, тщеславие, самоуверенность молодежи, часто воплощаемые в категоричных суждениях и «чёрно-белом» видении мира, на полную катушку используются социоинженерами и политтехнологами для осуществления манипулятивных действий в её отношении. Задействовав лесть и, играя на этих свойствах, манипуляторы добиваются от молодёжи нужных им действий, восприятия и мышления. Различные молодёжные субкультуры, контркультуры, формальные или неформальные объединения, группы или отдельные личности, при определённом воздействии на них СМИ и коммуникаций, а также применении самых простых технологий (вроде флэшмобов, концертов и подобного рода акций), становятся полностью подконтрольными организаторам различных социальных и политических проектов.

Привыкнув принимать участие в «тусовке», безобидных флэш-мобах, различных молодёжных акциях, молодой человек не осознает, не замечает и, уж, конечно же, будет отрицать, что его фактически уже давно используют их организаторы, часто только в им понятных целях. Поэтому, получив соответствующие СМС-сообщения или сообщения в социальных сетях, многие из них пойдут, не задумываясь и не осознавая сути происходящего, принимать участие в новых акциях. Именно такого рода технологии часто и используются для организации «цветных» и «твиттерных» революций. Как видно, ничего принципиально нового, со времён операции по свержению Шарля де Голля в результате студенческих волнений 1968 года, за исключением технических средств и методов, социоинженерами и спецслужбами изобретено не было.

Осознание данного факта требует скорейшего принятия всевозможных мер со стороны государства, традиционных религиозных конфессий и организаций, общественных структур и, самой молодёжи по противодействию подобного рода антиобщественному, манипулятивному воздействию на современную молодёжь, а также совершенствования методов по осуществлению молодёжной политики, как деятельности направленной на социализацию, социальное становление и развитие молодёжи.

Елишев Сергей Олегович, доцент кафедры истории и теории социологии Социологического факультета МГУ имени М.В. Ломоносова

Примечания

1. См.: Колеман Д. Комитет 300. Москва: Витязь, 2011.

2. Ильинский И.М. Образование в целях оглупления// Знание. Понимание. Умение. № 1. 2009. С. 27.

3. Добреньков В.И., Кравченко А.И. Фундаментальная социология в 15 тт., Т. 9. Возрасты человеческой жизни. М., 2005. С. 834-835.

4. Там же. С. 835.

5. Шендрик А.И. Субкультура молодёжная// Социология молодёжи: энциклопедический словарь. М., 2008. С. 496.

6. Там же. С. 496-497.

7. Там же. С. 495-496.

8. Шендрик А.И. Контркультура// Социология молодёжи: энциклопедический словарь. М., 2008. С. 188.

9. Конь Р.М. Введение в сектоведение. Нижний Новгород: Нижегородская духовная семинария. 2008. С. 180.

10. ЛСД.

11. Ксенакис Я. Хиппи и циники. Цит. по: Давыдов Ю.Н., Роднянская И.Б. Социология контркультуры. М., 1980. С. 56.

12. Давыдов Ю.Н., Роднянская И.Б. Социология контркультуры. М., 1980. С. 61.

13. Колеман Д. Комитет 300. Москва: Витязь, 2011. С. 116.

14. Там же. С. 117-118.

15. Там же. С. 126.

16. Там же. С. 127.

17. Ильинский И.М. Образование в целях оглупления// Знание. Понимание. Умение. № 1. 2009. С. 21.

18. Эстулин Д. Кто правит миром? Или вся правда о Бильдербергском клубе. Минск: Попурри. 2009. С. 43-44.

19. Там же. С. 40.

20. Ильинский И.М. Образование в целях оглупления// Знание. Понимание. Умение. № 1. 2009. С. 21-22.

21. Дунаев М.М. Преступление перед будущим. М., 2007. С. 4-7.

РУССКАЯ ИМПЕРИЯ
https://RusImperia.Org
#РусскаяИмперия