Николай был старшим из шести сыновей Михаила Николаевича Романова, четвертого сына Николая I, наместника императора на Кавказе.
Николай Михайлович появился на свет в 1859 году, с трех лет жил в Тифлисе, обучался на дому, воспитывался по-спартански. В семь лет Николай (как и его младшие братья впоследствии) получил на день рождения полную офицерскую форму с саблей и был переведен в казармы барачного типа. Поблажек великим князьям не давали, дисциплина соблюдалась очень строго.
У Николая с детства проявилась страсть к биологии, коллекционированию, истории. Свою коллекцию бабочек (более 100 тысяч экземпляров) он начал собирать в четыре года. В семье за любознательность и сильную тягу к наукам его называли Бимбо — как любопытного слоненка из сказки Киплинга. Он был дотошным исследователем и тружеником. Сделал военную карьеру, в 44 года вышел в отставку.
С тех пор всецело посвятил себя историческим исследованиям. Как член царской семьи Николай Михайлович мог пользоваться семейным архивом Романовых. Бенуа называл его настоящим ученым, самым культурным и умным из всей царской семьи.
Николай Михайлович был автором фундаментальных трудов по истории правления Александра I, подготовил к публикации его переписку с великой княжной Екатериной, историю жизни императрицы Елизаветы Алексеевны в письмах.
Изучая документы о смерти Александра І (существовала версия, что император инсценировал смерть и жил в Сибири как старец Федор Кузьмич), великий князь убедился, что старец не был членом царской семьи. Дискутировал на эту тему в письмах с Львом Толстым, считавшим что Федор Кузьмич и есть император.
В семье Николай Михайлович, избранный членом Французской Академии наук, имел репутацию ярого франкофила. После 1905-го его политические пристрастия проявились явно. Далекий от активных действий, князь нередко говорил о политике в обществе.
Он был сторонником авторитарного республиканства, а из-за привычки обсуждать царский режим заработал репутацию опасного либерала. В аристократических кругах его называли «принцем Эгалите». Великий князь в точности повторил судьбу герцога Орлеанского, который приветствовал революцию и был казнен революционерами.
В убийстве Распутина князь не участвовал, но одобрил (выступил в защиту князя Дмитрия, участника заговора), и император выслал оппозиционного дядюшку в Херсонскую область.
Князь приехал из ссылки после Февральской революции, носил красный галстук, признал Временное правительство. Обсуждал с Керенским отказ князей от права на престол, собирался на личные средства поставить памятник декабристам, давал откровенные с точки зрения историка интервью. Он добровольно передал государству свою собственность, огромную коллекцию бабочек, уникальный фотоархив и собрание картин.
Потом к власти пришли большевики, и все Романовы стали врагами революции. Весной 1918-го Николая Михайловича выслали в Вологду, летом арестовали и перевели в Петроград, в ДОПР на Шпалерной улице.
Камера Николая Михайловича находилась на одном этаже с камерами его братьев, великих князей Георгия Михайловича, Дмитрия Константиновича и Павла Константиновича. Князей объявили заложниками советской власти.
Об освобождении князя просили ученые и академики. Горький ездил к Ленину, советовал поступить умно, не множить мучеников и святых. О Николае Михайловиче, историке с мировым именем просил особо. «Революции не нужны историки», — отвечал вождь.
После полугода заточения князь писал Луначарскому об ужасных условиях и жестоких порядках, установленных вечно пьяным комиссаром, просил отпуск, чтобы завершить исторический труд о Сперанском.
Великий князь Гавриил Константинович, которого освободили по ходатайству Горького, виделся с дядьями. Князья не теряли присутствия духа, разговаривали и улыбались. Николай Михайлович часто выходил в коридор поговорить, держал в камере котенка.
Ночью 29 января князей вывели во двор (Павел Константинович был слаб, его вынесли на носилках). Николай Михайлович вышел с котенком на руках. Приказали сдать верхнюю одежду и снять рубахи. Князь снял сапоги: «носите, царские». Поговорил с солдатами. Погладил на прощание котика, попросил за ним присмотреть. Ранним утром всех четверых расстреляли.
Великий Князь Павел Александрович был младшим сыном Императора Александра II. Он родился 21 сентября (3 октября) 1860 года в Царском Селе.
С рождения был зачислен на службу Прапорщиком.
Во время Русско-Турецкой войны 1877-1878 гг. он находился вместе со своим отцом при Императорской Главной Квартире в Болгарии.
По окончании войны продолжил службу и был прикомандирован для командования взводом в Учебном Пехотном батальоне, в котором дослужился до чина Ротмистра и должности Флигель-Адъютанта.
Начиная с 1883 года, Великий Князь Павел Александрович был зачислен в списки Лейб-Гвардии Гусарского Е.И.В. Величества полка, в котором командовал Эскадроном Его Величества.
В ходе дальнейшего продвижения по службе к 1902 году занимал должность Командира 1-го Гвардейского Кавалерийского корпуса, выслужив чин Генерал-Лейтенанта и состоя в должности Генерал-Адъютанта.
Имея с рождения слабые лёгкие, Павел Александрович несколько летних сезонов гостил в Афинах у своей кузины Греческой Королевы Ольги Константиновны. Находясь там, он влюбился в дочь Королевы Ольги и Короля Георгия I Александру, доводившейся племянницей Вдовствующей Императрице Марии Феодоровне и которая поддержала этот брачный союз.
После свадьбы, происходившей в Санкт-Петербурге 17 июня 1889 года, молодые поселились в огромном дворце на Английской набережной.
В 1890 году у них родилась дочь, Великая Княжна Мария Павловна, а спустя семнадцать месяцев – сын, Великий Князь Дмитрий Павлович.
Однако через пять дней после рождения малыша, его мать – Великая Княгиня Александра Георгиевна скончалась…
Причина же столь скоропостижной смерти была следующей.
В августе 1891 года Великая Княгиня Александра Георгиевна, находившаяся на седьмом месяце беременности, гостила вместе с мужем в Ильинском – подмосковном имении его родного брата Великим Князем Сергеем Александровичем, в котором тот проживал вместе со своей супругой Великой Княгиней Елизаветой Феодоровной.
Именно в это время с Александрой Георгиевной произошёл несчастный случай: прыгая с берега в лодку она, потеряв равновесие, упала, сильно ударившись о её борт. Боль от ушиба бала настолько сильной, что Александра Георгиевна потеряла сознание. И пока ждали опытного врача, Великая Княгиня впала в кому.
Врачам удалось извлечь из тела умирающей Александры Георгиевны недоношенного младенца, но спасти мать уже не удалось, и 12 сентября она скончалась, не приходя в сознание.
Ребёнок же, Великий Князь Дмитрий Павлович (впоследствии один из убийц Г.Е. Распутина), выжил.
Тело Великой Княгини Александры Георгиевны было перевезено в Санкт-Петербург и 18 сентября погребено в Великокняжеской усыпальнице Петропавловского собора.
Длительное время Великий Князь Павел Александрович оставался вдовцом, живя вместе с детьми в покоях Екатерининского дворца в Царском Селе.
Однако всё это внезапно закончилось, когда на одном из приёмов у своего старшего брата Владимира он познакомился с Ольгой Валериановной — женой адъютанта, Полковника Эрика Августовича Пистолькорса.
Ольга Валериановна оказалась весьма незаурядной личностью: имея трёх детей (сына Александра, дочерей Марианну и Ольгу) она смогла найти возможность сблизиться с Великим Князем, руководствуясь своим принципом: «Женщины возражений и поражений не признают!». И на протяжении всей их дальнейшей совместной жизни О.В. Пистолькорс (урождённая Карнович) стала вторым «я» Павла Александровича.
Как и следовало ожидать, этот «великокняжеский роман» многими осуждался. Поэтому в 1901 году Павлу Александровичу пришлось даже пообещать Государю, ни в коем случае не жениться на любовнице. Однако дождавшись развода четы Пмстолькорсов, Павел Александрович вступил в морганатический брак с Ольгой Валерьяновной, выехав за границу и обвенчавшись с ней 27 сентября 1902 года в городе Ливорно (Италия).
Этим поступком родного и уважаемого дяди Император Николай II был страшно шокирован и оскорблён, о чём с горечью сообщал своей матушке, вдовствующей Императрице Марии Феодоровне:
«В день отъезда своего за границу дядя Павел приказал ему дать в вагон 3 миллиона рублей из своей конторы, что и было исполнено. Из этого вполне видно, что дядя Павел решил провести своё желание в исполнение и всё приготовил, чтобы остаться надолго за границей. Ещё весною я имел с ним крупный разговор, кончившийся тем, что его предупредил о всех последствиях, которые его ожидают, если он женится. К всеобщему огорчению, ничего не помогло… Как это всё больно и тяжело и как совестно перед всем светом за наше семейство».
Пример дяди Павла оказался заразительным для некоторых Членов Императорской Фамилии. Через короткое время аналогичным образом поступили Великие Князья: кузен Государя Великий Князь Кирилл Владимирович и даже Его родной брат Великий Князь Михаил Александрович, несмотря на принятые ранее Николаем II строгие карательные санкции к нарушителям династических законов и вековых традиций.
На упомянутое бракосочетание не было получено Высочайшее Соизволение, что повлекло за собою лишение ряда прав (принадлежащих Великому Князю Павлу Александровичу как Члену Императорской Фамилии) и высылку из России. Он был уволен со всех должностей, лишён званий, оказался вне службы, а над его детьми от первого брака была учреждена опека во главе с самим Императором.
В итоге дети его – Мария и Дмитрий воспитывались в семье Великого Князя Сергея Александровича и Великой Княгини Елизаветы Феодоровны, которые заменили им родителей. А старший брат Сергей до конца своих дней никогда не простит Павлу Александровичу его морганатического брака, считая, что тот предал своих, и без того несчастных чад.
Пробыв около двух лет в Италии, Великий Князь Павел Александрович вместе со своей морганатической супругой и детьми переселился во Францию, где для них в пригороде Парижа приобрёл особняк в местечке Булонь-сюр-Сен, ранее принадлежавший Княгине З.И. Юсуповой.
Период изгнания явно затягивался, давно перевалив «традиционный» пятилетний срок, за время которого у них подрос сын Владимир (1896–1918) и родились две дочери: Ирина (1903–1990) и Наталья (1905–1981).
В свою очередь, находившегося в изгнании Великого Князя считали своим долгом посетить многие известные соотечественники из России: Ф.И. Шаляпин, Л.В. Собинов, С.П. Дягилев и др. А на Всемирной выставке в Париже даже демонстрировался портрет Великого Князя Павла Александровича в кавалергардской форме работы известного художника В.А. Серова, который был удостоен Grand Prix.
20 июля 1908 года в Санкт-Петербурге состоялось венчание дочери Павла Александровича от первого брака – Великой Княжны Мария Павловны-младшей с Кронпринцем Швеции Вильгнльмом, в честь чего Государь Император Николай II простил Великого Князя, разрешив ему с супругой вернуться в Россию.
Восстановив дядю Павла в правах и чинах, Государь разрешил ему, как и прежде, проживать в Царском Селе, а в апреле 1913 года даже Высочайше пожаловал ему чин Генерала от Кавалерии.
С началом Первой мировой войны Великий Князь вступил в командование 1-м Гвардейским Кавалерийским корпусом и на деле проявил свой талант военачальника, вкупе с личной храбростью.
18 августа 1915 года Государь Император Николай II пожаловал супруге Павла Александровича титул Княгини О.В. Палей (гетман Палей приходился родственником предкам Карновичей). Княжеский титул получили и дети от данного брака. Их сын Владимир (в семье его называли Ботькой) стал Князем Палей. И это был единственный случай пожалования княжеского титула за все 23 года царствования Николая II.
В ноябре 1916 года Великий Князь Павел Александрович был награждён Военным Орденом Св. Георгия IV степени:
«За то, что 15-16 июля 1916 года его корпус атаковал сильно укреплённые позиции на фронте Пенреходы – Ясеновка на Ковельском направлении, прорвал позицию и отбросил австро-германцев за Стоход».
Однако здоровье Павла Александровича оставляло желать лучшего, а служба в строю требовала отдачи немалого количества сил, посему всё в том же ноябре 1916 года Государь назначил Павла Александровича на весьма почётную должность Генерал-Инспектора Гвардейской Кавалерии, на которой он оставалася вплоть до своего увольнения их армии в марте 1917 года.
В своём дворце Княгиня О.В. Палей собрала ценную коллекцию антикварной мебели, живописи и фарфора. А своим искреннем расположением к Г.Е. Распутину она сумела тронуть сердце Императрицы Александры Феодоровны.
На следующий день после своих именин в 1916 году Император Николай II отбыл в Ставку в Могилёв, захватив с собой неожиданно ставшего «строптивым» дядю Павла, который настоятельно советовал учредить «Правительство доверия» (в сотрудничестве с Государственной Думой), настойчиво призывая к этому своего Венценосного племянника.
В ночь с 16 на 17 декабря 1916 года в подвале дворца Князя Ф.Ф. Юсупова был убит Григорий Распутин. По распоряжению Царицы под домашний арест посадили сына Павла Александровича – Великого Князя Дмитрия Павловича.
Великий Князь пришёл в отчаяние от одной мысли, что его старший сын — убийца. Он потребовал от Дмитрия, чтобы тот поклялся, что на его руках нет крови Распутина. Дмитрий Павлович поклялся именем покойной матери. Отец поверил и стал хлопотать о смягчении возможного наказания. Многие Члены Династии Романовых, находившиеся в Петрограде, собрались во дворце Великой Княгини Марии Павловны (старшей), чтобы подписать коллективное письмо в защиту Дмитрия Павловича. Под посланием поставили подписи 16 человек «большого семейства». Это было грозное предупреждение Императору, хотя по форме и весьма лояльное: оно содержало только просьбу смягчить наказание Дмитрию Павловичу, не отправлять его в Персию, а лишь в одно из поместий князя — Усово или Ильинское. Но за этой лояльностью крылось нечто большее. Великие Князья давали понять, что они целиком поддерживают свершившееся. Однако Император остался непоколебим, поставив резолюцию на ходатайстве:
«Никому не дано право заниматься убийством, знаю, что совесть многим не даёт покоя, так как не один Дмитрий Павлович в этом замешан. Удивляюсь вашему обращению ко мне. Николай».
Это ещё более раскололо Императорский Дом Романовых в конце 1916 — начале 1917 гг.
В дни Февральской революции Великий Князь Павел Александрович посещал Александровский дворец в Царском Селе, в то же время пытался найти компромисс с Государственной Думой возможным принятием «Манифеста Великих князей» от 1 марта 1917 года, в котором предусматривалась уступка некоторых политических прав в пользу оппозиции.
Под манифестом поставили свои подписи Великие Князья: Павел Александрович, Кирилл Владимирович и Михаил Александрович. Однако против такой «дикой идеи» выступила Императрица Александра Феодоровна. В итоге документ, по некоторым отзывам современников, запоздал и не смог спасти монархию.
Узнав об отречении Государя из думских кругов, Великий Князь Павел Александрович скрепя сердце первым известил об этом Императрицу. Он ожидал от неё бурной, негативной реакции, но ошибся:
«Государыня вздрогнула и опустила голову, как бы в молитве, потом выпрямилась. «Если отрёкся, — сказала она, — значит, так надо. Господь нас не оставит». Говорит, а у самой слёзы ручьём».
7 марта 1917 года Временное Правительство само приняло постановление: «О лишении свободы отрекшегося императора Николая II и его супруги».
После скоротечных событий «великой и бескровной» революции Великий Князь Павел Александрович (как и другие Романовы) был 31 марта 1917 года уволен от службы «по прошению с мундиром» и вёл частную жизнь.
Продолжая жить с семьёй в Царском Селе, Великий Князь не занимался «монархическими заговорами» и политикой.
Однако в дни так называемого «корниловского мятежа» вся его семья подверглась домашнему аресту по постановлению Временного Правительства.
В дни Октябрьского переворота Великий Князь Павел Александрович вновь был арестован и доставлен в Смольный, о чём даже сообщалось в прессе.
Конечно, ничего не было возвращено и никакого следствия не было проведено. Периодически продолжались и набеги «революционных властей» на великокняжеский дворец. Однако Павел Александрович был освобождён и мирно жил в Царском Селе. Из-за слабого здоровья Великому Князю Председателем Петроградской ЧК М.С. Урицким было разрешено остаться в Петрограде и тем избежать трудностей ссылки. Однако это не спасло его от гибели.
Известно, что многие друзья предлагали побег Великому Князю Павлу Александровичу.
Так, например, известный авиаконструктор и командир боевого авиаотряда Г.И. Сикорский (ставший весьма знаменитым после эмиграции в США) разработал план побега с помощью большого самолёта. Однако Великий Князь посчитал, что это была чистая авантюра, а также высказал опасения, что в случае провала этого мероприятия всем участникам можно было попасть под расстрел. Ему так же предлагал датский посланник Харальд Скавениус укрыться в австрийском посольстве, переодеться в форму австрийского военнопленного и быть переправленным в Вену. Павел Александрович с возмущением ответил: «Надеть мундир врага? Никогда!».
12 августа 1918 года большевики очередной раз арестовали больного Великого Князя Павла Александровича в Петрограде.
Своё 58-летие он встретил в тюремном заключении, но его супруга О.В. Палей добивалась свиданий с больным мужем и, в конце концов, добилась перевода его в тюремную больницу.
Князь Императорской Крови Гавриил Константинович, до своего чудесного освобождения сидевший в той же тюрьме, позднее писал в воспоминаниях:
«Дядя Павел был бодр и не поддавался унынию. Он всегда очень радовался свиданию с княгиней Палей. Других дядей никто не навещал, и это было мне больно сознавать. Мне и дяде Павлу всё-таки легче: к нам приходили, к ним же — никто».
После убийства М.С. Урицкого и покушения на В.И. Ленина был официально введён «Красный Террор», вследствие которого все арестованные Великие Князья были объявлены в советской прессе заложниками.
Таким образом, участь Великих Князей была фактически предрешена…
Князь Императорской Крови Гавриил Константинович последний раз встречался с дядей Павлом в тюремной больнице. Потом он вспоминал:
«С разрешения большевиков ко мне приходил доктор Манухин. Мы встречались с ним в лазарете, куда меня вызывали. Однажды при нашем свидании был дядя Павел Александрович, явившийся для медицинского освидетельствования. Меня поразила его худоба. Я редко встречал таких истощённых людей».
И всё же в тюремной больнице было легче переносить заключение, чем в тюремных камерах. И, в первую очередь, потому, что оттуда имелась возможность устроить побег.
Однако Павел Александрович опасался этим подвести своих родственников и отказался от такого предложения.
В конце января 1919 года Павла Александровича перевели из тюремной больницы на Гороховую в ЧК, а затем его вместе с другими Великими Князьями привезли в Трубецкой бастион Петропавловской крепости.
В 3 часа утра 30 января (дата указана по воспоминаниям О.В. Палей) 24 января 1919 года солдаты охраны Благовидов и Соловьёв приказали четверым Великим Князьям раздеться до пояса, после чего их всех вывели на мороз.
«На краю глубокой братской могилы, где уже лежало 13 трупов, на Монетной площади, прямо перед Петропавловским собором» Великих князей расстреляли.
В «Петроградской газете» от 30.01.1919 г. было помещено краткое сообщение:
«По постановлению Чрезвычайной Комиссии по борьбе с контрреволюцией и спекуляцией С[оюза] К[оммун] С[еверной] Обл[асти] расстреляны бывшие великие князья Романовы Павел Александрович, Николай Михайлович, Дмитрий Константинович и Георгий Михайлович».
На 40-й день вдова Княгиня О.В. Палей заказала в Выборге панихиду во время которой церковь была переполнена людьми, желавшими помянуть Великого Князя.
Самой же ей после гибели сына и мужа, вместе с дочерями Ириной и Наталией, удалось перебраться в Финляндию, откуда все они уехали во Францию.
Княгиня О.В. Палей скончалась в Париже 2 ноября 1929 года и была похоронена на кладбище Коломб.
К настоящему времени место захоронения Великого Князя Павла Александровича не выявлено.
В ноябре 1981 году решением Священного Архиерейского Собора РПЦЗ Великий Князь Павел Александрович был причислен к лику Святых Новомучеников Российских от власти безбожной пострадавших.
Посмертно 9 июня 1999 года реабилитирован Генеральной Прокуратурой Российской Федерации.
Перед Вами карта Европы, составленная в 1914 году министром иностранных дел Российской империи Сергеем Дмитриевичем Сазоновым. Так должна была бы выглядеть Европа будущего после разгрома Тройственного Союза в Первой Мировой войне.
России должны были отойти все территории, населённые поляками, что говорит о потенциальном объединении Польши в составе Российской Империи. Так же в состав России вернулась Восточная Пруссия и чаcть Северной Буковины.
Когда временщики готовили обвинение Царю в измене, кто-то предложил опубликовать личную переписку Николая Александровича и Государыни. На что получил ответ: “Нельзя, тогда народ признает их святыми!”.
30 апреля 1918 г. (на этот день приходился Великий Вторник Страстной недели), Их Величества и Великая Княжна Мария были привезены в плен, в Екатеринбург.
За несколько месяцев до этого инженер Ипатьев уже успел купить дом на своё имя. Человек с данной фамилией был неслучайно выбран исполнителями «ритуала» для временного владения этой «собственностью». Когда Государь подъехал к дому, вокруг собрался народ. Было страшно тихо. … Тишину разорвал громкий окрик Голощекина: «Чрезвычайка, чего вы смотрите?!» Народ был разогнан. Царственные мученики вошли в дом. Там они провели свою последнюю Страстную седмицу и встретили Светлое Христово Воскресение — Пасху.
Один из очевидцев писал: «Пасха прошла грустно. Народ в Екатеринбурге глубоко сочувствовал Царской Семье, потихоньку посылал подарки, красные яйца, куличи, но всё это с осторожностью. У простых людей была уверенность, что Царскую семью спасут…»Не успели
2 января 1934 года, на чужбине в Париже, скончался русский флотоводец, мореплаватель, вице-адмирал, начальник морских сил Черного моря, активный участник Белого движения и глава Российского Скаутского движения — Иван Фёдорович Бострем. Родился в 1857 году, в семье коллежского советника. Окончил Морское училище гардемарин (1878), курс минного класса (1880), совершил кругосветное плавание на корвете «Скобелев” (1882-85) вместе с Н.Н.Миклухо-Маклаем. Его именем названа бухта на северо-востоке Новой Гвинеи. Руководил Балтийским судостроительным заводом. После службы русским морским агентом в Англии (1900-05), где познакомился с идеями и практикой Баден-Пауэлла, получил назначение на Тихий океан, а затем командовал отрядом судов, предназначенных для плавания с корабельными гардемаринами. Став контр-адмиралом (1906), занял место пом. (зам.) морского министра, затем руководил морскими силами Черноморского флота (1908 -11). Вице-адм. с 1909 г., в отставке с 1911 г. 26 августа 1914 г. председатель «Общества содействия организации мальчиков — разведчиков „Русский скаут“». До 1917 года был в составе правления Общества Николаевских заводов и верфей, в 1915 году много сделал для строительства новых линейных кораблей, эсминцев и подводных лодок на Черном море. В конце 1919 — начале 1920 года много сделал для восстановления кораблей Черноморского флота (для Белой армии). С 1920 года в эмиграции. Жил в Париже, где был председателем Парижской кают-компании и почетным членом Военно-Морского союза. Работал в филиале компании Кука – английского бюро путешествий. Находясь в изгнании, стал сторонником большей национальной специфики скаутского движения. О.Пантюхов предложил Бострему занять место зам. СРС на страны Европы или стать предс. совета “Русский скаут”. С 14.10.28 по 21.09.29 он выполнял обязанности зам. Старшего Русского Скаута на Европу. С 10.03.29 по 19.05.29 исполнял обязанности нач. отдела во Франции. Сыновья: Глеб, Федор, Иван, Николай. Награжден орденом «Могучего белого медведя».
Сколько человек воевало в Гражданскую? Сколько их было на стороне красных и сколько – на стороне белых?
Цифры есть, к сожалению, только приблизительные. Количество участников зависело, в частности, от регионов, в которых формировались армии. Исторически в России был густонаселенный центр и малонаселенные окраины. А поскольку Белое движение формировалось на окраинах, а центр был советский, то закономерно, что в случае проведения мобилизаций, при прочих равных условиях (более-менее налаженный мобилизационный аппарат и др.), численность красной армии станет большей. В конце 1920 г. под штыком у красных находится около 5,5 млн. человек. Правда, примерно половина от этого числа – это внутренние войска: продотряды, различные части охраны и т.д.
У белых совокупная численность фронтовых частей была около 500 тысяч человек в периоды максимальных успехов, но бывало и меньше. Армия Юденича, которая шла на Петроград, составляла всего 15–20 тысяч человек.
Соотношение между белыми и красными было разным в разные периоды войны. Во время штурма Крыма численность красной армии, переведенной с польского фронта, была около 200 тысяч, а им противостояло около 40 тысяч врангелевцев.
Большевики и стоящие за их спинами сатанисты очень хотели пресечь династию. Более того, они хотели, чтобы «слуги Вальтазара» зарезали его у них на глазах. Видимо, в этом и была ритуальная сторона казни, о деталях которой мы вряд ли когда-нибудь узнаем, но можем предполагать, сколь сатанински-мучительной была «процедура», к которой шпана из охраны Ипатьевского дома, конечно, имеет лишь весьма скромное отношение.
Династия Романовых образовалась естественным путем – подбором на престол ближайшего Рюриковичам наследника, который на удачу оказался молодым человеком, не запачканным интригами в борьбе за власть и массовым душегубством, которым «прославились» все конкурирующие группировки, исключая разве что князя Пожарского, который с достоинством отошел в сторону. Он мог бы претендовать на власть, но при всех его заслугах и опыте в этом случае лишь продолжил бы Смуту.
Есть примеры династий, которые создавались силой. Но это времена отдаленные, когда закон как таковой отсутствовал. Нам же переступать через исторический закон преемственности совершенно невозможно. Тогда вообще непонятно, что мы намерены восстанавливать. Свой произвол? Так ведь у каждого он свой – неповторимый и бессовестный.
Законы имеют такое свойство, что они не могут быть отвергнуты ссылками на давность. Законы порождают правоотношения, которые достигают современности. И уж законы о престолонаследии касаются монархии самым непосредственным образом. Либо мы следуем этим законам, либо о монархии можно забыть.
Монархисты могут опираться лишь на династический закон и должны отбросить мысли о каком-либо «выборе» царя. Царь должен быть «природным» (по крови) и законным. Романовым принесена Соборная клятва, и отречение от нее – это отречение не только от монархии, но и от России. А еще и от Бога, ибо предки наши за такое отречение определили анафему.
Нехватка продовольствия обусловила нарастание внеэкономического принуждения в аграрном секторе — чем дальше, тем больше у крестьянина не покупали, а брали, что вело к еще большему сокращению производства. В первую очередь, не хотели сдавать свое зерно, скотину, инвентарь зажиточные крестьяне, называемые кулаками. Многие из них открыто выступали против местных властей, деревенских активистов. В ответ на местах переходят к раскулачиванию, с 1930 г. возведенному в ранг государственной политики. Аренда земли и использование наемного труда были запрещены. Определением, кто есть «кулак», а кто «середняк» занимались непосредственно на местах. Единой и точной классификации не было. В некоторых районах к кулакам приписывали тех, у кого было две коровы, или две лошади, или хороший дом. Поэтому каждый район получал свою норму раскулачивания. В феврале 1930 г. было издано постановление, определяющее его порядок. Кулачество делилось на три категории: первая («контрреволюционный актив») — подлежала аресту и могла быть приговорена к смертной казни; вторая (активные противники коллективизации) — выселению в отдаленные районы; третья — расселению в пределах района. Искусственное разделение на группы, неопределенность их характеристик создавали почву для произвола на местах. Составлением списков семей, подлежащих раскулачиванию, занимались местные органы ОГПУ и власти на местах при участии деревенских активистов. Постановление определяло, что число раскулачиваемых по району не должно превышать 3-5% всех крестьянских хозяйств.
Страна все гуще покрывалась сетью лагерей, поселков «спецпереселенцев» (высланных «кулаков» и членов их семей). К январю 1932 г. было выселено 1,4 млн. чел, из них несколько сот тысяч — в отдаленные районы страны. Их отправляли на принудительные работы (например, на строительство Беломорско–Балтийского канала), рубку леса на Урале, в Карелии, Сибири, на Дальнем востоке. Многие гибли в пути, многие — по прибытии на место, поскольку, как правило, «спецпереселенцев» высаживали на голом месте: в лесу, в горах, в степи. Выселяемым семьям разрешалось брать с собой одежду, постельные и кухонные принадлежности, продовольствие на 3 месяца, однако общий багаж не должен весить больше 30 пудов (480 кг). Остальное имущество изымалось и распределялось между колхозом и бедняками. Выселению и конфискации имущества не подлежали семьи красноармейцев и командного состава РККА. Раскулачивание стало инструментом форсирования коллективизации: сопротивлявшихся созданию колхозов на законных основаниях можно было репрессировать как кулаков или им сочувствовавших — «подкулачников».
ИЗ ПИСЕМ ПРЕДСЕДАТЕЛЮ ВЦИК М.И. КАЛИНИНУ. НАЧАЛО 1930-Х
«Уважаемый т. Михаил Иванович Калинин! Сообщаю из лагеря Макарихи — г. Котлас. …Усматривалось ли вами то, что вместе с родителями переселяются и беззащитные дети от 2-х недель и старше и страдают в бараках совершенно непригодных… Хлеб выдается с опозданием на 5 дней. Такой мизерный паек, и то несвоевременно… Мы все, невинные, ждем окончательного рассмотрения дела по нашим заявлениям…».
«Председателю ВЦИК тов. М.И. Калинину. Находясь в ссылке, я насмотрелся на весь ужас этого массового выселения целых семейств… Пусть это кулаки, хотя многие из них имели совершенно ничтожное, ниже середняцкого состояние, пусть вредные элементы, хотя, правду сказать, многие попали сюда только из-за злых языков своих соседей, но все же это люди, а не скотина, и жить им приходится гораздо хуже, чем живет скотина у культурного хозяина…»
Насильственная коллективизация и раскулачивание вызвали протест крестьян. В феврале-марте 1930 г. начался массовый забой скота, поголовье крупного рогатого скота сократилось в результате на треть. В 1929 г. было зарегистрировано 1300 крестьянских антиколхозных выступлений. На северном Кавказе и в ряде районов Украины на усмирение крестьян были брошены регулярные части Красной армии. В армию, в основном состоявшую из крестьянских детей, также проникало недовольство. В то же время в деревнях отмечались многочисленные факты убийства «двадцатипятитысячников» — рабочих активистов, посланных из города организовывать колхозы. Кулаки неоднократно ломали и портили колхозные машины во время весеннего сева и писали угрожающие послания председателям хозяйств.
2 марта 1930 г. в «Правде» вышла статья Сталина «Головокружение от успехов», содержавшая обвинение в перегибах в адрес местного руководства. Было принято постановление о борьбе против «искривления партлинии в колхозном движении». Показательно наказаны некоторые руководители на местах. Тогда же, в марте, был принят Примерный устав сельскохозяйственной артели. В нем провозглашался принцип добровольного вхождения в колхоз, определялся порядок объединения, объем общественных средств производства.
Из статьи И.В. Сталина «Головокружение от успехов», 2 марта 1930 г.: «…Нельзя насаждать колхозы силой. Это было бы глупо и реакционно. Колхозное движение должно опираться на активную поддержку со стороны основных масс крестьянства. Нельзя механически пересаживать образцы колхозного строительства в развитых районах в районы неразвитые. Это было бы глупо и реакционно. Такая «политика» одним ударом развенчала бы политику коллективизации… Дразнить крестьянина-колхозника «обобществлением» жилых построек, всего молочного скота, всего мелкого скота, домашней птицы, когда зерновая проблема еще не разрешена, когда артельная форма колхозов еще не закреплена, — разве не ясно, что такая «политика» может быть угодной и выгодной лишь нашим заклятым врагам? Чтобы выправить линию нашей работы в области колхозного строительства, надо положить конец этим настроениям…»
ГОЛОД 1932-33 ГГ.
В начале 1930-х годов цены на зерно на мировом рынке резко упали. Урожаи 1931 и 1932 гг. в СССР были ниже средних. Однако продажа хлеба за границу с целью получения валюты на закупку промышленного оборудования продолжалась. Прекращение экспорта грозило срывом программы индустриализации. В 1930 г. было собрано 835 млн центнеров зерна, из них экспортировано — 48,4 млн центнеров. В 1931 г. соответственно собрано — 695, вывезено 51,8 млн центнеров.
В 1932 г. выполнить задания по сдаче хлеба колхозы зерновых районов не смогли. Туда были направлены чрезвычайные комиссии. Деревню захлестнула волна административного террора. Изъятие для нужд индустриализации из колхозов ежегодно миллионов центнеров зерна вызвало вскоре страшный голод. Зачастую изымалось даже то зерно, которое было предназначено для весеннего посева. Мало сеяли, мало и собирали. Но план поставок необходимо было выполнять. Тогда у колхозников забирали последние продукты. Импортные станки обошлись народу очень дорогой ценой, голодом 1932-1933 годов. Голод разразился на Украине, Северном Кавказе, Казахстане, в Центральной России. Причем, многие голодающие районы являлись как раз хлебными житницами страны. По подсчетам некоторых историков голод унес жизни более 5 млн человек.
У США и РФ нет никакого общемирового проекта. И поэтому все попытки господствовать над другими обнажают главное: это всего лишь «бренды», а не государства. Государственность в прошлом. Задача монархистов и вообще всех национально-консервативных сил в любой стране – восстанавливать государственность как таковую, преодолев сопротивление постгосударственного «начальства». Имперский проект мог бы облегчить это восстановление и обеспечить воссоединение России, порушенной в 1991 году совместными усилиями либералов и коммунистов.
Мы должны символы современной РФ воспринимать как свидетельство тяжкой психической болезни: в них смешались византийский герб – первый имперский символ Руси, петровский флаг и советский гимн. Шизофреническое смешение всего со всем окружает нас: Санкт-Петербург стоит на земле Ленинградской области, а Екатеринбург – на земле Свердловской области, Кенигсберг называется Калининградом, а Царицын – Волгоградом, который, того и глядишь, станет Сталинградом. Сумасшедший кремлевский «креатив» дошел до того, что символикой шествия «Бессмертный полк» сделал сатанинскую красную звезду с положенным на нее святым Георгием Победоносцем.
Шизофрения «верхов» подкрепляется лакейскими заискиваниями: и Ельцин – «царь Борис», и его преемник – почти что коронованный император. Здравому человеку все эти характеристики совершенно негодных для власти людей должны быть не смешны, а омерзительны. Придворная челядь постгосударственных правителей вместе с ними самими должна получить клеймо психически ненормальных и патологически ненавидящих Россию выродков. Это будет самая правильная позиция тех, кто хорошо знает, что Империя – непременно монархия, а монархия – законная власть. В России она может образоваться только из Законов Российской Империи.
Выдающийся латвийский композитор Раймонд Паулс, заявив, что главными «убийцами» в 1917-1918 годах были отнюдь не русские, а латыши. Так он прокомментировал газете Neatkarīgā
«Я немного изучал то, что происходило в 1917 и 1918 годах, – сказал маэстро. – Кто был главными убийцами? Наши соотечественники. Что они творили на Украине? Кто сформировал весь этот чекистский аппарат? В основном наши и евреи, хотя они и были потом сами ликвидированы. Кто отстаивал ту революцию? И кто служил в охране Кремля? Латышские стрелки.
«Советская власть держится на еврейских мозгах, латышских штыках и русских дураках!»
После выхода сталинской статьи «Головокружение от успехов» отмечался массовый выход крестьян из колхозов. Но вскоре они вновь вступают в них. Ставки сельхозналога с единоличников были повышены на 50 % по сравнению с колхозными, что не позволяло нормально вести индивидуальное хозяйство. В сентябре 1931 года охват коллективизацией достигает 60%. В 1934 году — 75%. Вся политика советского руководства в отношении сельского хозяйства была направлена на удержание крестьянина в жестких рамках: либо работать в колхозе, либо уехать в город и влиться в новый пролетариат. Для недопущения неконтролируемой властями миграции населения в декабре 1932 г. были введены паспорта и система прописки. Крестьяне паспортов не получили. Без них же нельзя было переехать в город и устроиться там на работу. Покидать колхоз можно было только с разрешения председателя. Подобное положение сохранялось вплоть до 1960-х гг. Но одновременно в массовых масштабах проходил так называемый организованный набор рабочей силы из села на стройки первых пятилеток.
С течением времени недовольство крестьян коллективизацией затихало. Беднякам, по большому счету терять было нечего. Середняки свыкались с новым положением и не решались открыто выступать против власти. Кроме того, колхозный строй, ломая одно из начал крестьянской жизни — индивидуальное хозяйство, продолжал другие традиции — общинный дух российского села, взаимозависимость и совместный труд. Новая жизнь не давала прямого стимула для хозяйственной инициативы. Хороший председатель мог обеспечить приемлемый уровень жизни в колхозе, тогда как нерадивый довести его до нищеты. Но постепенно хозяйства вставали на ноги и начинали давать то продовольствие, которое требовало от них государство. Трудились колхозники за так называемые «трудодни» — отметку за выход на работу. За «трудодни» они получали и часть произведенной колхозом продукции. О зажиточности, хорошем достатке в первое время мечтать просто не приходилось. Сопротивление кулаков, которых одни называли «мироедами», другие — предприимчивыми хозяевами было сломлено репрессиями и налогами. Однако затаенная злость и обида на советский строй у многих из них оставалась. Все это сказалось уже в годы Великой Отечественной войны в проявлении сотрудничества с противником части репрессированных кулаков.
В 1934 г. было объявлено о завершающем этапе коллективизации. Было покончено с разделением крестьян на бедноту, середняка и кулака. К 1937 г. 93% крестьянских хозяйств были объединены в колхозы и совхозы. Государственная земля закреплялась за колхозами в вечное пользование. Колхозы располагали землей и рабочей силой. Машины давали государственные машинно-тракторные станции (МТС). За свою работу МТС брали частью собранного урожая. На колхозах лежала ответственность сдавать государству по «твердой цене» 25-33% продукции.
Формально руководство колхозом осуществлялось на основе самоуправления: общее собрание колхозников избирало председателя, правление и ревизионную комиссию. Фактически же колхозами управляли райкомы партии.
Коллективизация решила проблему свободной перекачки средств из аграрного сектора в промышленность, обеспечила снабжение армии и индустриальных центров продуктами сельского хозяйства, а также решила проблему экспортных поставок хлеба и сырья. В годы первой пятилетки 40% экспортной выручки дал экспорт зерна. Вместо 500 — 600 миллионов пудов товарного хлеба, заготовлявшегося ранее, в середине 1930-х годов страна заготовляла 1200 — 1400 миллионов пудов товарного зерна ежегодно. Колхозы хоть и не сытно, но все же кормили возрастающее население государства, прежде всего городов. Организация крупных хозяйств и внедрение в них машинной техники позволило изымать из сельского хозяйства гигантское число людей, которые работали на стройках индустриализации, затем воевали против нацизма и вновь поднимали промышленность в послевоенные годы. Другими словами была высвобождена огромная часть людских и материальных ресурсов деревни.
Главным результатом коллективизации стал осуществленный со многими неоправданными издержками, но все же осуществленный индустриальный скачок.
В 1927 г. в стране разразился очередной «хлебный кризис». Из-за нехватки промышленных товаров для обмена на зерно, а также неурожая в ряде районов, сократилось количество поступившего на рынок товарного хлеба, а также продажа сельхозпродукции государству. Промышленность не поспевала кормить город через товарообмен. Опасаясь повторения хлебных кризисов и срыва выполнения плана индустриализации, руководство страны решило ускорить проведение сплошной коллективизации. Мнение экономистов-аграрников (А.В. Чаянов, Н.Д. Кондратьев и др.), что наиболее перспективным для экономики является соединение индивидуально-семейной, коллективной и государственной форм организации производства, было проигнорировано.
В декабре 1927 г. ХV съезд ВКП(б) принял специальную резолюцию по вопросу о работе в деревне, в которой провозгласил «Курс на коллективизацию». Ставились задачи: 1) создать «фабрики зерна и мяса»; 2) обеспечить условия для применения машин, удобрений, новейших агро- и зоотехнических методов производства; 3) высвободить рабочую силу для строек индустриализации; 4) ликвидировать разделение крестьян на бедноту, середняка и кулака. Был издан «Закон об общих началах землепользования и землеустройства», по которому из госбюджета выделялись значительные суммы на финансирование коллективных хозяйств. Для технического обслуживания крестьянских объединенных кооперативов в сельских районах организовывались машинно-тракторные станции (МТС). Колхозы были открыты для всех.
Коллективные хозяйства (колхозы) управлялись общим собранием и избираемым им правлением во главе с председателем. Существовали три типа колхозов: 1) товарищество по совместной обработке земли (ТОЗ), где обобществлялись только сложные машины, а основные средства производства (земля, инвентарь, рабочий и продуктивный скот) находились в частном пользовании; 2) артель, где обобществлялись земля, инвентарь, рабочий и продуктивный скот, а в личной собственности оставлялись огороды, мелкий скот и птица, ручной инвентарь; 3) коммуны, где все было общим, подчас до организации общественного питания. Предполагалось, что крестьянин сам убедится в преимуществах обобществления, и с принятием административных мер не спешили.
Взяв курс на индустриализацию, советское руководство столкнулось с проблемой нехватки средств и рабочих рук для промышленности. Получить то и другое можно было, прежде всего, из аграрного сектора экономики, где к концу 20-х гг. было сосредоточено 80% населения страны. Выход был найден в создании коллективных хозяйств. Практика социалистического строительства диктовала быстрые, жесткие темпы и методы.
Переход к политике коллективизации начался летом 1929 г., вскоре после принятия первого пятилетнего плана. Главной причиной ее форсированных темпов состояла в том, что государству не удавалось произвести перекачку средств из деревни в промышленность путем установления заниженных цен на сельхозпродукцию. Крестьяне отказывались продавать свою продукцию на невыгодных для себя условиях. Кроме того, мелкие, технически слабо оснащенные крестьянские хозяйства были не в состоянии обеспечить растущее городское население и армию продуктами, а развивающуюся промышленность — сырьем.
В ноябре 1929 г. вышла в свет статья Сталина «Год великого перелома». В ней говорилось о «коренном переломе в развитии нашего земледелия от мелкого и отсталого индивидуального хозяйства к крупному и передовому коллективному земледелию». В духе этой статьи в январе 1930 г. ЦК ВКП(б) принял постановление «О темпе коллективизации и мерах помощи государства колхозному строительству». В нем намечались жесткие сроки ее проведения. Выделялись две зоны: первая — Северо-Кавказский край, Среднее и Нижнее Поволжье, в которой коллективизацию намечено было закончить осенью 1930-весной 1931 г.; вторая — все остальные зерновые районы — к осени 1931 до весны 1932 г. К концу первой пятилетки коллективизацию планировалось осуществить в масштабе всей страны.
Для проведения коллективизации были мобилизованы 25 тыс. рабочих из городов, готовых выполнить партийные директивы. Уклонение от коллективизации стали трактовать как преступление. Под угрозой закрытия рынков и церквей крестьян заставляли вступать в колхозы. Имущество тех, кто осмеливался сопротивляться коллективизации, конфисковывалось. К исходу февраля 1930 года в колхозах численность уже 14 млн. хозяйств — 60% общего числа
Зимой 1929-1930 гг. во многих деревнях и селах наблюдалась страшная картина. Крестьяне гнали на колхозный двор (часто просто сарай, окруженный забором) всю свою скотину: коров, овец, и даже кур и гусей. Руководители колхозов на местах понимали решения партии по своему — если обобществлять, то все, вплоть до птицы. Кто, как и на какие средства будет кормить скотину в зимнее время, заранее предусмотрено не было. Естественно, большинство животных погибало через несколько дней. Более искушенные крестьяне заранее резали свою скотину, не желая отдавать ее колхозу. Тем самым по животноводству был нанесен огромный удар. Фактически, с колхозов в первое время брать было нечего. Город стал испытывать еще большую нехватку продовольствия, чем ранее.
Более или менее вегетарианское, беззубое раннее Временное правительство ограничилось арестом императора и его семьи, социалистическая клика Керенского добилась ссылки государя, его жены и детей в Тобольск. И целые месяцы, до самого большевистского переворота, видно, как контрастируют между собой достойное, чисто христианское поведение императора в ссылке и злобная суета политиков «новой России», стремившихся «для начала» привести государя в «политическое небытие».
А потом к власти пришла уже откровенно богоборческая большевистская банда, которая решила это небытие превратить из «политического» в «физическое». Ведь еще в апреле 1917 года Ленин заявлял: «Мы считаем Вильгельма II таким же коронованным разбойником, достойным казни, как и Николая II».
Непонятно лишь одно — почему медлили? Почему не попытались уничтожить императора Николая Александровича сразу же после Октябрьского переворота?
Наверное, потому что боялись народного возмущения, боялись общественной реакции при своей еще неокрепшей власти. Видимо, пугало и непредсказуемое поведение «заграницы». Во всяком случае, британский посол Д. Бьюкенен предупреждал еще Временное правительство: «Всякое оскорбление, нанесенное Императору и Его Семье, уничтожит симпатии, вызванные мартом и ходом революции, и унизит новое правительство в глазах мира». Правда, в итоге оказалось, что это лишь «слова, слова, ничего, кроме слов».
И все же остается ощущение, что помимо рациональных побуждений, была и какая-то необъяснимая, почти мистическая опаска перед тем, что изуверы планировали совершить.
Ведь почему-то годы после екатеринбургского убийства распространялись слухи про то, что расстрелян был лишь один государь. Потом заявляли (даже на вполне официальном уровне) о том, что убийцы царя сурово осуждены за превышение власти. Да и позднее, практически весь советский период, была официально принята версия о «самоуправстве Екатеринбургского совета», якобы напуганного приближающимися к городу белыми частями. Дескать, чтобы государь не был освобожден и не стал «знаменем контрреволюции», его и пришлось уничтожить. Туман блудословия скрывал тайну, а сутью тайны было спланированное и четко задуманное изуверское убийство.
Точных его подробностей и подоплеки не удалось выяснить до сих пор, показания очевидцев удивительным образом путаются, и даже обнаруженные останки Царственных мучеников до сих пор вызывают сомнения в своей подлинности.
Сейчас же ясны лишь некоторые недвусмысленные факты.
30 апреля 1918 года государь Николай Александрович, его супруга императрица Александра Федоровна и их дочь Мария были под конвоем доставлены из Тобольска, где они находились в ссылке с августа 1917 года, в Екатеринбург. Их поместили под стражу в бывшем доме инженера Н. Н. Ипатьева, находившемся на углу Вознесенского проспекта. Остальные дети императора и императрицы — дочери Ольга, Татьяна, Анастасия и сын Алексей воссоединились с родителями лишь 23 мая.
Было ли это инициативой Екатеринбургского совета, не согласованной с ЦК? Вряд ли. Судя по косвенным данным, в начале июля 1918 года высшее руководство большевистской партии (в первую очередь, Ленин и Свердлов) приняли решение о «ликвидации царской семьи».
Об этом, к примеру, писал в своих мемуарах Троцкий:
«Следующий мой приезд в Москву выпал уже после падения Екатеринбурга. В разговоре со Свердловым я спросил мимоходом:
— Да, а где царь?
– Кончено, — ответил он, — расстрелян.
— А семья где?
— И семья с ним.
— Все? — спросил я, по-видимому, с оттенком удивления.
— Все, — ответил Свердлов, — а что?
Он ждал моей реакции. Я ничего не ответил.
– А кто решал? — спросил я.
— Мы здесь решали. Ильич считал, что нельзя оставлять нам им живого знамени, особенно в нынешних трудных условиях».
(Л.Д. Троцкий. Дневники и письма. М.: «Эрмитаж», 1994. С.120. (Запись от 9 апреля 1935 г.); Лев Троцкий. Дневники и письма. Под ред. Юрия Фельштинского. США, 1986, С.101.)
В полночь 17 июля 1918 года императора, его жену, детей и слуг разбудили, отвели в подвал и зверски убили. Вот в том, что убивали зверски и жестоко, удивительным образом совпадают все, столь разнящиеся в остальном, показания очевидцев.
Тела тайно вывезли за пределы Екатеринбурга и каким-то образом попытались уничтожить. Все, что осталось после надругательства над телами, столь же скрытно захоронили.
Екатеринбургские жертвы предчувствовали свою участь, и недаром великая княжна Татьяна Николаевна во время заключения в Екатеринбурге отчеркнула в одной из книг строки: «Верующие в Господа Иисуса Христа шли на смерть, как на праздник, становясь перед неизбежной смертью, сохраняли то же самое дивное спокойствие духа, которое не оставляло их ни на минуту. Они шли спокойно навстречу к смерти потому, что надеялись вступить в иную, духовную жизнь, открывающуюся для человека за гробом».
25 февраля в Ставке было получено сообщение о беспорядках в столице. Узнав о положении дел, Государь посылает войска в Петроград для поддержания порядка, а затем сам отправляется в Царское Село. Его решение было, очевидно, вызвано и желанием быть в центре событий для принятия в случае необходимости быстрых решений, и тревогой за семью. Этот отъезд из Ставки оказался роковым. За 150 верст от Петрограда царский поезд был остановлен — следующая станция Любань была в руках мятежников. Пришлось следовать через станцию Дно, но и тут путь оказался закрыт. Вечером 1 марта Государь прибыл в Псков, в ставку командующего Северным фронтом генерала Н. В. Рузского.
В столице наступило полное безвластие. Но Государь и командование армией считали, что Дума контролирует положение; в телефонных переговорах с председателем Государственной думы М. В. Родзянко Государь соглашался на все уступки, если Дума сможет восстановить порядок в стране. Ответ был: уже поздно. Было ли это так на самом деле? Ведь революцией были охвачены только Петроград и окрестности, а авторитет Царя в народе и в армии был еще велик. Ответ Думы ставил Царя перед выбором: отречение или попытка идти на Петроград с верными ему войсками — последнее означало гражданскую войну в то время, как внешний враг находился в российских пределах.
Все окружающие Государя также убеждали его в том, что отречение — единственный выход. Особенно на этом настаивали командующие фронтами, требования которых поддержал начальник Генерального штаба М. В. Алексеев — в войске произошли страх и трепет и ропот на царей (3 Езд. 15, 33). И после долгих и мучительных размышлений Император принял выстраданное решение: отречься и за себя и за Наследника, ввиду его неизлечимой болезни, в пользу брата, Великого князя Михаила Александровича. Государь покидал верховную власть и главнокомандование как Царь, как воин, как солдат, до последней минуты не забывая о своем высоком долге. Его Манифест — это акт высочайшего благородства и достоинства.
8 марта комиссары Временного правительства, прибыв в Могилев, объявили через генерала Алексеева об аресте Государя и необходимости проследовать в Царское Село. В последний раз он обратился к своим войскам, призывая их к верности Временному правительству, тому самому, которое подвергло его аресту, к исполнению своего долга перед Родиной до полной победы. Прощальный приказ войскам, в котором выразились благородство души Государя, его любовь к армии, вера в нее, был скрыт от народа Временным правительством, запретившим его публикацию. Новые правители, одни других одолевая, вознерадели о царе своем (3 Езд. 15, 16) — они, конечно, боялись, что армия услышит благородную речь своего Императора и Верховного главнокомандующего.
«Из плена еще можно, брат, сбежать, а с того света уже не удастся»
подпоручик Михаил Тухачевский
В начале 1915 года развернулись тяжелые бои в районе польского города Ломжа. О них вспоминал позднее генерал П. Н. Краснов, в Гражданскую войну ставший донским атаманом: «Шли страшные бои под Ломжей. Гвардейская пехота сгорала в них, как сгорает солома, охапками бросаемая в костер». В тех боях суждено было сгореть без остатка и роте Тухачевского. В рукопашном бою она была уничтожена почти полностью. Оставшиеся в живых солдаты и офицеры попали в плен.
Историк В. А. Лесков считает, что обстоятельства пленения Тухачевского весьма туманны. Он пишет:
«Тухачевский пошел на фронт не воевать за Россию, как многие другие, а, по его собственным словам, просто делать карьеру, блестящую карьеру.
Он твердо намеревался выйти в генералы – уже в 30 лет! И вот такая незадача, конец всем честолюбивым мечтам!
Поскольку в настоящей отчаянной ситуации «светили» не генеральские погоны или хотя бы орден, а немецкий штык или пуля, он решил проявить благоразумие, утешая себя вполне понятной мыслью:
«Из плена еще можно, брат, сбежать, а с того света уже не удастся». [2]
Поначалу подпоручика посчитали на родине без вести пропавшим, фактически погибшим. Сестра Тухачевского, Елизавета Петровна так писала об этом:
«В газетах было напечатано, что Михаил Николаевич убит, а недели через две выяснилось, что он попал в плен. Вскоре из плена пришло первое письмо, и потом он нам писал довольно регулярно. Каждое, буквально каждое письмо начиналось словами: «Жив, здоров, все великолепно». Интересно, при этом что без вести пропавшим он считался до 1917 года.
Тухачевского конвоировали в крепость города Ингольштадт, баварский город на Дунае. Каким же был быт военнопленных там? Что имел ввиду Тухачевский под словами «все великолепно»?
Крепость в городе Ингольштадт, военный лагерь для пленных офицерского состава
Каждому пленному офицеру (в Ингольштадте содержались русские, французы, бельгийцы и т.д.) полагались кровать с матрасом и подушкой, постельное белье и два одеяла. Стул и табуретка, крючки для развешивания одежды, тумбочка для личных вещей, бак для мытья, сосуд для воды, полотенце, стол, ведро – вот и весь интерьер каземата. В каждом размещались от 3 до 8 офицеров, что представители Красного Креста, инспектировавшие лагерь, считали недопустимым по «скученности». Каждый из казематов имел площадь около 73 кв.м. В некоторых фортах был только холодный душ, но в основном ингольштадские пленники имели возможность не только пользоваться душем с горячей водой, но и принимать ванну.
Содержание офицеров оплачивалось из их жалования в соответствии с чином, но изымать на эти расходы разрешалось не более половины денежного довольствия. Французским и бельгийским офицерам оставшаяся половина жалования выдавалась на руки, русские же ничего не получали – их жалование в Германию не переводилось. Они могли рассчитывать лишь на помощь из дома.
Обеспечение военнопленных едой стало к 1915 году проблемой из-за неожиданно большого их количества. Согласно постановлению прусского военного министерства от 1 апреля 1915 года каждый военнопленный получал ежедневно 85 г белка, 40 г. Жира, 475 г углеводов – в общей сложности 2700 ккал. (Столько же причиталось немецким солдатам, призванным на фронт.)
После многократных жалоб на скудость питания офицерам-пленникам было разрешено в сопровождении конвойных и переводчика ходить в город за покупками, например за фруктами. Немецкие солдаты надсмотрщики, правда, часто удивлялись, что военнопленные жаловались на еду.
Поддерживали военнопленных и посылки с родины или от международных благотворительных организаций. Так, с 1 февраля 1916 года по 31 января 1917 года пленные британцы Ингольштадта получили 5 млн пакетов-подарков в среднем по 4,1 кг каждый, французы 22,3 млн пакетов по 3,6 кг. Информации о русских в ингольштадских материалах нет. Благотворительная помощь в виде посылок с одеждой первоначально отклонялась немецкой стороной, но в мае 1915 года была разрешена.
Библиотеки в немецких лагерях, в том числе и в Игнольштадте, были организованы самими военнопленными с помощью благотворительных обществ. Офицеры покупали за свой счет книги на сумму в среднем до 1000 марок в месяц.
В библиотеках фортов имелся читальный зал, для освещения которого предусматривалась дополнительная доза керосина. Из периодики в Ингольштадт поступали только журналы и газеты, лояльно настроенные к Германии или прошедшие цензуру. К последним относились «Русские ведомости», «Le Buxellois», «Gazette de Loraine».
═──── • ✤ • ────═
ОО чем только не говорили, не спорили: о христианстве, войне, России,о «русской душе», о Боге.
У Тухачевского во время пребывания в лагере было немало интересных сокамерников и достаток свободного времени.
Французский офицер, лейтенант Реми Рур некоторое время составлял Тухачевскому компанию. Много беседовал с ним. И позже под псевдонимом Пьера Фервака оставил о том нам свои воспоминания, в 1928 году издав в Париже книгу «Le chef de l’Armée Rouge: Mikail Toukatchevski» («Командир Красной Армии Михаил Тухачевский»). В своей книге описал молодого Тухачевского так:
«Это был юноша угловатый, худой, но очень элегантный даже в своей разорванной военной форме. Бледным лицом, латинскими чертами лица, черными приглаженными волосами он так напоминал Бонапарта периода Итальянской кампании».
Роман Гуль, биограф Тухачевского так передает их беседы:
Уж был 1916 год на исходе.
— Вот вы думаете о побеге, мсье Мишель, а скажите, вы верите в Бога? — говорит живущий с Тухачевским в одной комнате француз-лейтенант Фервак.
— В Бога? — Тухачевский удивлен, странно выпуклые глаза улыбаются, — я не задумывался над Богом.
— Как? Вы атеист?
— Вероятно. Большинство русских вообще атеисты. Все наше богослужение — это только официальный обряд, так сказать, — прием.
— Но позвольте, — уже горячится Фервак, — вы хотите, кажется, утверждать, что русский народ целиком нерелигиозен?
Тухачевский встает, ходит длинным шагом по каземату, не глядя на собеседника, глядя в каменный пол; он чуть-чуть улыбается тонким ртом и странными грустными глазами.
— Нет, как раз наоборот, я хочу сказать, что мы, русские, все религиозны, но именно потому, что у нас нет религии. Я не христианин, — остановился он перед католиком, — больше того, я даже ненавижу того нашего Владимира Святого, который крестил Россию, тем отдав ее во власть западной цивилизации! Мы должны были сохранить наше грубое язычество, наше варварство. И то и другое. Но постойте, и то и другое еще вернется, я ведь в это верю! Владимир Святой заставил нас потерять несколько столетий, но только и всего.
— Я не знаю, верно ли все то, что вы говорите, но во всяком случае это не лишено прелести парадокса. Впрочем, Россия ведь действительно страна загадок и странностей. Главное — как кончится эта война? В немецких газетах пишут о возможности русской революции. Вы верите в нее?
— В революцию? Многие ее желают. Мы народ вялый, но глубоко разрушительный, в нас есть детская любовь к огню. Если б революция пришла, то Бог знает чем бы она кончилась. Главное вы правы: как кончится война? Этого никто не может сейчас предсказать и предвидеть.— Тухачевский лег на койку, спокойно растянул длинное худое тело.— Вот вчера мы, русские офицеры, пили здоровье нашего императора. А может быть, этот завтрак даже был — поминальный.
— Наш император — дурак. И многим офицерам надоел нынешний режим. Об этом шли разговоры уж в 15-м году на фронте. Давно чувствуется, что при дворе бродит измена. Артиллеристы, например, говорили, что хотят конституционной монархии. Ну, а пехота, может быть, захочет и чего-нибудь покрупнее.
Фервак далее:
«Помолчали. И снова в камере крепости заговорили пленные, француз и русский. О чем только не говорили, не спорили: о христианстве, войне, России, искусстве, политике, о Бетховене, литературе, о «русской душе», о Боге, о русской интеллигенции. За разносторонность интересов Тухачевского французы даже переделали в Тушатусского (от touche-a-tout, — человек, хватающийся за все; непоседа, всюду сующий свой нос).
— Евреи? — насмешливо говорил Тухачевский, — евреи принесли в мир христианство. Этого уже достаточно, чтоб я их ненавидел. И потом евреи — низшая раса. Я говорю об опасностях, которые они могут принести. Вы — француз, для которого равенство — догмат, не можете этого понять. Это именно евреи сеют везде своих опасных блох, стараясь привить нам заразу цивилизации, давая всем свою мораль денег — мораль капитала.»
— А, понимаю! Вы против капитала?? — захохотал, перебивая, Фервак.— Вы — русский социалист?
— Какая у вас потребность в классификации, — смеялся и Тухачевский, — но, во-первых, все великие социалисты — евреи, и социалистическая доктрина, собственно говоря, — ветвь всемирного христианства. Мне же мало интересно, как будет поделена меж крестьянами земля и как будут работать рабочие на фабриках.
Царство справедливости не для меня. Мои предки, варвары, жили общиной, но у них были ведшие их вожди. Если хотите, — вот философская концепция. Евреев же, социалистов и христиан я ненавижу всех вместе. Между мной и евреями к тому ж есть большая разница. Евреи в большинстве любят силу денег, а я деньги — презираю.
— Но позвольте, мсье Мишель, — горячился Фервак, — ведь вся ваша варварская концепция может войти в жизнь только, если в России произойдет революция. Не правда ли? Так?
— Почти что так.
— Но если таковая произойдет, то во главе русской революции, вероятно, станут социалисты, то есть и евреи. Что ж вы будете делать?
— У нас еще нет революции. Не знаю, — засмеялся Тухачевский, — впрочем, посмотрим. Вы правы, это, вероятно, так и начнется, но выдержат ли наши евреи русский варварский напор и разгул? Едва ли. Не думаю. У них слишком развито «чувство меры», а мы как раз сильны противоположным, тем, что не имеем именно этого чувства. Евреи, вначале ставшие в голову революции, будут оттеснены русским напором. Чувство меры, являющееся на Западе качеством, у нас в России — крупнейший недостаток.[3]
«Однажды, – вспоминал П. Фервак, – я застал Михаила Тухачевского очень увлеченного конструированием из цветного картона страшного идола. Горящие глаза, вылезающие из орбит, причудливый и ужасный нос. Рот зиял черным отверстием. Подобие митры держалось наклеенным на голову с огромными ушами. Руки сжимали шар или бомбу, что именно, точно не знаю. Распухшие ноги исчезали в красном постаменте… Тухачевский пояснил: „Это – Перун. Могущественная личность. Это – бог войны и смерти“. И Михаил встал перед ним на колени с комической серьезностью. Я захохотал. „Не надо смеяться, – сказал он, поднявшись с колен. – Я же вам сказал, что славянам нужна новая религия. Им дают марксизм, но в этой теологии слишком много модернизма и цивилизации. Можно скрасить эту сторону марксизма, возвратившись одновременно к нашим славянским богам, которых христианство лишило их свойств и их силы, но которые они вновь приобретут. Есть Даждь-бог – бог Солнца, Стрибог – бог Ветра, Велес – бог искусств и поэзии, наконец, Перун – бог грома и молнии. После раздумий я остановился на Перуне, поскольку марксизм, победив в России, развяжет беспощадные войны между людьми. Перуну я буду каждый день оказывать почести“»
Подтверждая свидетельства французского лейтенанта, офицеры-однополчане вспоминали, что в октябре 1917-го Тухачевский „из плена принес с собой маленьких деревянных идольчиков. Сам их там вырезал, сам производил перед ними какие-то ритуальные молебствия, просил в чем-то их помощи. Рассказывает об этом товарищам, и непонятно: в самом деле он это, серьезно или смеется. Над кем? Над собой, над ними?.. Впрочем, ведь он всегда утверждал, что Крещенье Руси преступлением было. Что следовало оставаться такими, как были славяне, сохраняя верность Перуну. Но все принимали это за мальчишеское оригинальничание… А тут. Кто его разберет“.
Цуриков (сидевший в плену вместе с Тухачевским) также подтверждает рассказ Фервака об идоле Перуна, сконструированном Тухачевским. «Я, прочтя, у г. Фервака рассказ об отвратительном «идоле Перуна» (!), которому будто бы поклонялся молодой семеновский подпоручик, с самостоятельной историософией и сложившимся мировоззрением (!), припоминаю, – признается Цуриков, – что я видел эту куклу. Как-то, зайдя в комнату к Тухачевскому и увидав в углу какую-то размалеванную образину, я (человек воспитания деревенского и принципиально простого) с некоторой гадливостью спросил: «Что это за чучело!?» Тухачевский (не без увлечения, но явно несерьезно) сообщил, что это бог Ярило, сооруженный ихней комнатой на масленице. Конечно, если бы он при мне и серьезно стал возносить ему молитвы, я бы постарался добиться отправки больного товарища в психиатрическую больницу» [4].
«Как-то вечером Фервак с Тухачевским читали по-французски Достоевского. Когда они дошли до рассуждений писателя о будущей славянской федерации, Михаил Николаевич заявил: «Разве важно, осуществим ли мы наш идеал пропагандой или оружием? Его надо осуществить — и это главное. Задача России сейчас должна заключаться в том, чтобы ликвидировать всё: отжившее искусство, устаревшие идеи, всю эту старую культуру… При помощи марксистских формул ведь можно поднять весь мир! Право народам на самоопределение! Вот магический ключ, который отворяет России двери на Восток и запирает их для Англии. Революционная Россия, проповедница борьбы классов, распространяет свои пределы далеко за пограничные линии, очерченные договорами… С красным знаменем, а не с крестом мы войдем в Византию!» А позднее добавил: «Мы выметем прах европейской цивилизации, запорошивший Россию, мы встряхнем ее, как пыльный коврик, а потом мы встряхнем весь мир!»» [1].
═──── • ✤ • ────═
««Я выбираю марксизм!»
Ряд историков и биографов берет его побег с иронией в кавычки. Тем самым утверждая о вербовке Тухачевского. Спустя годы обстоятельства побега дадут дополнительные поводы к расследованию в деле о заговоре, дальнейшим итогом которого будет расстрел Тухачевского.
Обстоятельства его загадочного побега таковы:
Немцы, во-первых, тут же после побега поспешили признать его погибшим по смехотворной совсем причине: мол, в швейцарской газете нашли заметку, о том, что на берегу Женевского озера найден некий труп русского офицера.
Дальше – еще страннее: Тухачевский без документов и денег, непонятным образом как-то выходит в швейцарском Бреге на встречу с русским военным агентом. О чем свидетельствует его рапорт.
Берн, Швейцария.
«Рапорт М.Н. Тухачевского русскому военному агенту в Швейцарии о побеге из плена.
г. Берн 19 сентября 1917 г.
Вчера, 18 сентября, я благополучно перешел швейцарско-германскую границу, бежав из германского плена, в коем я находился с 19 февраля 1915 года. Побег я совершил из лагеря Ингольштадт, форт IX 3 августа с.г. Ходатайствую об отправлении меня в Россию.
подп. подпоручик Тухачевский»
«Рапорт М.Н. Тухачевского русскому военному агенту в Швейцарии об отъезде в Россию.
г. Берн 26 сентября 1917 г.
Сего числа отбыл из г. Берна для следования в Россию.
подп. подпоручик Тухачевский»
Однако, из швейцарского Берна Тухачевский едет почему-то не в «расплавленную Россию», а в Париж. К графу А.А. Игнатьеву, тому самому, что позднее перейдёт на службу к советской власти и напишет книжку «50 лет в строю». Каким образом ему это удалось сделать без денег и документов – загадка. Для того чтобы читателю было понятно, чем занимался Игнатьев в Париже, поясним: он, говоря современным языком, был легальным резидентом русской разведки во Франции.
Граф А. Игнатьев
От Игнатьева Тухачевский опять едет не в Россию, что было бы логично, а уже зачем-то в Лондон.
29 сентября (12 октября) 1917 года Игнатьев пишет в Лондон военному агенту генералу Н.С. Ермолову: «По просьбе бежавшего из германского плена гвардии Семеновского полка подпоручика Тухачевского мною было приказано выдать ему деньги в размере, необходимом для поездки до Лондона. Прошу также не отказать помочь ему в дальнейшем следовании».
Попасть в Англию из Франции в 1917 году было совсем не просто: Бельгия и часть северной Франции были оккупированы немцами, Ла-Манш бороздили германские крейсера и подлодки. Ещё сложнее было попасть из Англии в Россию. Надо было плыть на корабле по Северному и Балтийским морям, нашпигованным минами и боевыми судами, до «нейтральной» Швеции, а оттуда до русской Финляндии.
Тухачевский 12 октября выехал в Лондон, когда он в него прибыл неизвестно, но уже 16 октября, то есть через 4 дня он был уже в Петрограде. Создаётся впечатление, что Тухачевский передвигался не по объятой войной Европе, а летал на самолёте, в мирное самое время. Напомним, что путешествие Ленина из Швейцарии в Россию весной 1917 года, причём путешествие сухопутное и кратчайшее, напрямую через территорию Германии, заняло неполных 10 дней.
Прибыв, наконец, в Россию Тухачевский тут же примкнул к большевикам. «Молодой подпоручик мечтал о сильной личности, которая сможет восстановить порядок в стране и армии. Но в этом качестве он рассматривал не только бывшего верховного главнокомандующего — великого князя Николая Николаевича, пользовавшегося уважением у значительной части офицеров, но смещенного Николаем II после неудач 1915 года. Видя слабость пришедшего на смену царю демократического Временного правительства, Тухачевский однажды сказал Ферваку: «Если Ленин окажется способным избавить Россию от хлама старых предрассудков и поможет ей стать независимой, свободной и сильной державой, я пойду за ним». А в другой раз еще более определенно заявил: «Я выбираю марксизм!» [1]
В марте 1918 года началась его служба в Военном отделе ВЦИК Красной армии. 5 апреля 1918 г. Тухачевский вступил в РКП(б).
Героем на которого ровнялось сердце Тухачевского был Наполеон. Надо заметить, сердечное расположение к французскому императору Тухачевский испытывал с юных самых лет. Старший товарищ его Леонид Сабанеев, знавший Михаила еще с детства так иллюстрирует это настроение: Михаил «находил в своей внешности сходство с Наполеоном I. Он снимался фотографией в «наполеоновских» позах, со скрещенными руками и гордым победоносным взглядом» [4].
Тухачевский, конечно, прекрасно помнил, что знаменитый корсиканец начал свой взлёт именно с революции.
В сентябре 1918 года Михаил Тухачевский уже командует Первой армией РККА. Он выигрывает несколько сражений против Колчака и даже отбивает у белых родной город Ленина Симбирск. После этого и личной благодарности Ленина его карьера резко пошла в гору.
Многие, близко знавшие маршала, отмечали, несомненно, присутствовавшее в его поведении некоторое «позерство». Впрочем, он мог играть в «потенциального Наполеона» настолько же искренне, переживая эту роль по-настоящему, как это делает настоящий артист на сцене в спектакле. Своими розыгрышами, эпатажными инсценировками он был известен с юности. Подчас трудно было даже определить, всерьез ли он говорит это и делает или опять дурачит собеседника или приятеля.
Вполне возможно, что и бравировал с самого детства своего в кощунственных выходках он из желания походить на вольнодумного императора.
«Еще ранее, в плену, Тухачевский рассказывал своему французскому приятелю: «У нас была француженка-гувернантка, которую я выводил из себя. Я и мои братья дали трем котам в доме священные имена Отца, Сына и Святого Духа. И когда мы их искали, мы издавали ужасные вопли: «Где этот черт, Бог Отец?». Мама сердилась, но не очень, а гувернантка-француженка осыпала нас проклятиями»
По воспоминаниям Фервака, «кощунствуя спокойно и весело, он затем галантно осведомлялся: „Я вас не шокирую? Мне было бы очень досадно“».
Известно, что в бытность командующим Западным фронтом в 1922–1924 гг. у Тухачевского была собака, которую он, кощунственно забавляясь, назвал «Христосик» [4].
«Ко времени его службы в Военном отделе ВЦИКа относится показательный случай, о котором рассказал Сабанеев: Тухачевским «был составлен проект уничтожения христианства и восстановления древнего язычества как натуральной религии. Докладная записка о том, чтобы в РСФСР объявить язычество государственной религией, была подана Тухачевским в Совнарком. Он явно издевался, но в Малом Совнаркоме его проект был поставлен на повестку дня и серьезно обсуждался. Тухачевскому только это и было нужно, он был счастлив, как школьник, которому удалась шалость». Подобная шутка ярко демонстрировала атеизм Тухачевского и наверняка пришлась по душе членам Совнаркома. По свидетельству Сабанеева, в другой раз Тухачевский вместе со своим преподавателем музыки Н. С. Жиляевым «сочинил нечто вроде «большевицкой мессы», какого-то марксистского служения, названного ими «марксистская файв-о-клокия»». По всей видимости, это была какая-то шуточная молитва, столь же обязательная для правоверных большевиков к ежедневному исполнению, как для британцев традиционный чай в пять часов вечера — «файв-о-клок». Это пародирование христианской религии должно было импонировать многим большевикам и делало комиссара-богохульника из дворян «своим»» [1].
Там были «тропари», «кондаки», всякие возгласы и песнопения, вплоть до приглашения: «Услышим святого Карла-Маркса чтение» (потом следовали отрывки из «Капитала» [4].
═──── • ✤ • ────═
««Среди кадрового офицерства и генералитета выявилось 2 течения: монархическое… и бонапартистское, концентрация которого происходит вокруг М. Н. Тухачевского»
В 1920-х −1930-х годах Михаил Тухачевский стал одним из самых влиятельных военачальников Советского Союза. Одно то, что он вошел в число первых маршалов, о многом говорит.
Тухачевский занимал посты заместителя наркома по военным и морским делам, а затем — заместителя наркома обороны. И постоянно находился в конфликте с самим наркомом — одним из приближенных Сталина Климом Ворошиловым.
Имя Тухачевского как возможного «заговорщика» неоднократно всплывало и в СССР, и в эмиграции с начала 1930-х годов. О его амбициях было хорошо известно, поэтому в антибольшевистских кругах на него возлагали надежды как на будущего военного диктатора.
Еще в 1925 г. от агента-осведомителя Овсянникова в органы поступило заявление о бонапартизме Тухачевского. Там говорилось:
«В настоящее время среди кадрового офицерства и генералитета наиболее выявилось 2 течения: монархическое… и бонапартистское, концентрация которого происходит вокруг М. Н. Тухачевского».
До поры, до времени на карьере Тухачевского это никак не сказывалось. Но примерно к 1936 году вокруг него сформировалось ядро военных, недовольных Ворошиловым. Они считали необходимым добиться у Сталина снятия его с поста наркома.
А в том же 1936 году произошел мятеж генерала Франко в Испании. Сталин умел делать выводы, и Тухачевский был взят на особый контроль советскими спецслужбами.
10 мая 1937 года Тухачевский был переведён с поста первого заместителя наркома обороны на должность командующего войсками Приволжского военного округа, а уже 22 мая арестован в Куйбышеве. С этого момента до приговора и расстрела пройдет всего три недели.
Столь нетипичная спешка может свидетельствовать о том, что высшее советское руководство всерьез опасалось вооруженного выступления сторонников маршала.
Но если Тухачевский и рассматривал этот вариант, то до практической реализации дело не дошло — этому нет никаких свидетельств.
Признание маршала Тухачевского от 26 мая 1937 года о возглавлении военно-троцкистского заговора.
Михаила Тухачевского обвинили в организации заговора против Сталина. Примечательно, что от обвинения до приведения приговора в силу прошло рекордно малое количество времени – всего три недели. Как описывают историки перелом случился после привлечения на допрос его дочери Светланы. И маршал практически сразу начал признаваться по всем преступлениям, в которых его обвиняли.
Насколько обвинения соответствовали действительности, был ли «Красный Бонапарт»заговорщиком исследователям до сих пор неизвестно. При этом многие из историков утверждают, что уже к 1936 году среди советского высшего командования вполне назрело серьёзное недовольство Ворошиловым. Они хотели всерьез добиться отставки сталинского фаворита, и потому группировались вокруг Тухачевского. На «Красного Бонапарта» свои надежды возлагали и сбежавшие от большевиков иммигранты. Амбиции Михаила Николаевича всем были хорошо известны. Многие видели в нём будущего военного диктатора.
В мае 1937 года Михаила Тухачевского арестовали и меньше чем через месяц вместе с группой других военачальников предали суду по обвинению в измене, шпионаже и других преступлениях против государства. Суд был скорым — всего один день. За полчаса до полуночи зачитали приговор: всех расстрелять. Казнь совершилась той же ночью.
Тухачевского расстреляли в ночь с 11 на 12 июня.
Но еще накануне — 9 июня — Особое совещание НКВД вынесло постановление о ссылке его 68-летней матери в Астрахань на пять лет.
Всего по «делу Тухачевского» были осуждены 15 человек — родные и близкие маршала.
Оба брата расстреляны. Жена Нина Евгеньевна сначала сослана, потом осуждена, отправлена в лагерь и расстреляна. Сестер Елизавету, Ольгу и Марию сослали. Их мужей расстреляли. Сестра Софья умерла в ссылке. Сослали и племянницу маршала. Дочь Светлану в 1944 году, когда достигла совершеннолетия, осудили на пять лет лагерей «за антисоветскую агитацию». Единственная, кто избежала репрессий, — сестра Наталья, успевшая сменить фамилию на Ростова.
Революция 1917 года в первую очередь нанес удар по Православной русской церкви. Это был жуткий удар перечеркнувший на корню всё прошлое России. Уже в ноябре 1917 года начались стычки между церковью и большевиками. В декабре из образовательных учреждениях убрали предмет Закон Божий и перевели его из обязательных предметов в факультативные.
Было прекращено финансирование духовных учебных заведений. Отныне Церковь отделялась от Государства.
Так, Государство стало светским. Это был один из первых декретов Советской власти. Отныне все дети и все браки должны были регистрироваться в ЗАГСЕ, а потом только можно было крестить и то, тайно.
Таким образом, Церковь лишилась монополии на имя наречения. Стали выходить из употребления многие имена, чье существование поддерживалось в авторитетом церкви и усилиями священников. Их место заняли новые имена, в числе которых было много заимствований из других языков (прежде всего из западноевропейских).
Задумывались когда-нибудь в чем разница между браком заключенными в ЗАГСЕ и венчанием? ЗАГС — это юридическая контора, это нужно только для деления имущества при разводе. В Церкви же жених и невеста дают клятву перед Богом. Кстати, вполне возможно, что для Бога браки в ЗАГСЕ вообще не действительны. ЗАГС это контора сатаны.
Сто лет минуло после, того как Россия пережила самые страшные дни — дни красного террора.
Нижний Новгород красным террором здесь руководил бывший террорист Яков Зиновьевич Воробьев в прошлом боевик «Бунда». Хотя по некоторым источникам его фамилия Кац, якобы он сделал поддельный паспорт с фальшивой фамилией. Он был главарем банды анархистов-коммунистов. Во время Первой мировой войны он дезертировал и стал подпольным агитатором Российской демократической рабочей партии (РСДРП).
А в 1917 году стал главным организатором красной гвардии в Канавине и Молитовке. Воробьев во всем подражал Ф. Э. Дзержинскому, так сказать Рыцарь революции стал кумиром для Воробьева. В свою очередь у Фридрих Энгельса был любимый прием он с фабриковал и фальсифицировал дела с целью провокаций и последующих репрессий.
Так и Воробьев придумал, его военно-революционный штаб обязал взять 50 миллионов рублей с каждого предприятия и назвал это революционным налогом. Такая сумма могла запросто обанкротить любое предприятие. Поскольку взнос довольно крупный — в кратчайший срок собрать такую сумму равнозначен изъятию из касс оборотных средств и параличу производства. Предприятия сказали нет. В ответ ВРШ, после формального ультиматума, произвел аресты более 100 промышленников и коммерсантов и членов их семей. В тюрьму были брошены те, кто еще вчера был символом экономической мощи и благосостояния губернии — Башкировы, Блинов, Бурмистрова (Рукавишникова), Гребенщиков, Иконников, Каменский, Марков… Облавы, аресты, допросы вел политический отдел во главе с Воробьевым.
Тем временем в Москве велась организационная работа по созданию чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюционерами. 11 марта 1918 г., после доклада Я.З. Воробьева членам исполкома совдепа о реорганизации ВРШ, решение об учреждении Нижегородской губернской чрезвычайной комиссии (Губчек) по борьбе с контрреволюцией, саботажем и спекуляцией было принято.
Воробьев развил бурную деятельность по формированию Губчека. Ядром комиссии послужил все тот же политический отдел ВРШ. На первых порах произошла лишь смена вывески. Но вскоре дело двинулось, возникли отделы по борьбе: с контрреволюцией, спекуляцией, саботажем.
Военные успехи Народной армии Комуча и восставшего Чехословацкого корпуса, которого Троцкий, под нажимом союзников-немцев, приказал разоружить с целью недопущения его на германский фронт, посеяли у большевиков панику. Белогвардейские и чехословацкие части захватывали город за городом: 8 июня — Самару, 21 июля — Симбирск, 7 августа — Казань. Отряд подполковника В.О. Каппеля начал наступление на Свияжск, куда из Казани бежал штаб красного восточного фронта. Оттуда было рукой подать до Нижнего Новгорода.
В городе зрело недовольство. Население, в основном мещанско-буржуазное, с надеждой следило за известиями с фронта. Брожение охватило и заводы, прежде всего Сормовский. Ленин направил 8 августа телеграмму в Нижний с требованием «составить тройку диктаторов» и «навести массовый террор». 10 августа в 9 часов вечера на заседании в бывшем губернаторском доме, переименованном в «Дворец свободы», был образован чрезвычайный орган – военно-революционный комитет. В него вошли Г.Ф. Федоров, Л.М. Каганович, И.С. Шелехес (все – эмиссары центра), Я.З. Воробьев, И.Л. Коган, С.А. Акимов. На следующих заседаниях оглашались мнения Ленина и Свердлова о «мягкотелости» нижегордцев. Губчека было предписано «принять решительные меры». Наметили вызов отряда в 400 штыков из Иваново-Вознесенска, аресты офицеров. С 13 августа ввели запрет населению появляться на улицах после 22 часов. Самые активные на заседаниях военревкома — Коган, Каганович, Воробьев.
Губчека получила карт-бланш. Начались облавы, обыски, аресты. Тюрьмы наполнились бывшими полицейскими, офицерами, чиновниками, деятелями торговли и промышленности. Пресса приступила к публикации сводок Губчека о казнях.
Понятие «керенщина» неоднозначно. Обычно так именуют режим личной власти А. Ф. Керенского (лето — осень 1917 г.)- В более широком смысле слова «керенщина» — это политическая система, посредством которой буржуазные круги России стремились в ту пору не допустить социалистической революции и стабилизировать свою власть. Сердцевиной системы был блок буржуазных и мелкобуржуазных, «социалистических» (эсеры и меньшевики) партий, которые ставили целью лавирование «между двумя враждебными классами и силами, более или менее уравновешивающими друг друга», в этом лавировании В. И. Ленин усматривал основной исторический признак «бонапартизма» и подчеркивал, что «министерство Керенского, несомненно, есть министерство первых шагов бонапартизма» .
Конец керенщины хорошо известен. В результате так называемой «Великой Октябрьской социалистической революции» она рухнула, попытка самого Керенского, бежавшего из Петрограда в Псков, организовать антисоветский мятеж, провалилась. 30 октября ст. ст. в бою под Пулковом отряд Керенского — Краснова был разбит и отброшен к Гатчине. Когда же 1 ноября в Гатчинском дворце шли переговоры о перемирии между представителями красновских и советских войск, Керенский исчез…
В ХIХ веке Федор Иванович Тютчев написал: «В мире есть две силы — Россия и Революция». Под революцией Тютчев понимал мощное богоборческое движение, которое ставит своей целью уничтожить христианскую государственность и сокрушить Церковь Христову. Тютчев считал, что Русское Царство является оплотом христианской государственности и щитом, ограждающим Православную Церковь от натиска богоборцев. Даже Маркс подтверждал слова Тютчева: «Пока существует русский царизм, победа революции невозможна». Россия стояла непреодолимой преградой на пути богоборцев-христоненавистников.
Российская империя погибла в феврале 1917 г. Для любого объективного историка совершенно ясно, что если бы не было «февраля» 17 года, то не было бы никакого «октября». Поэтому эта либеральная сила февраля полностью ответственна за крушение Российской Империи и за тот коммунистический ужас, которому подверглась наша Отчизна. Искареженное Октябрем 1917г.сознание новых поколений еще долго будет приходить в норму и не известно придет ли когда. Это как в советской песне: «Есть у революции начало, нет у революции конца».
В 1996 г. газета «Радонеж» опубликовала статью «Наследники февраля». В то время в стране бушевали предвыборные страсти. «Демократы» сражаясь за голоса избирателей, обличали преступления тоталитарного режима, установленного в СССР после 1917 г., и торжественно обещали «вбить последний гвоздь в крышку гроба коммунизма». Российские либералы проливали слезы о России, «которую мы потеряли» в 17 году, проклинали революцию и злодеев-большевиков, прервавших «нормальное развитие страны». В радонежской статье утверждалось, что на самом деле ельцинские демократы являются прямыми наследниками либералов-февралистов, которые весной 1917 г. погубили Российскую Империю. И в бедствиях, постигших страну и народ в результате крушения державы и кровавой гражданской войны, «наследники февраля» виновны не меньше, чем «наследники октября».
Можно утверждать, что и сейчас в ХХI веке в мире продолжается непримиримое противостояние России и Революции. Только революция сегодня называется по-иному — «процессы мировой глобализации».
22 августа 1915 года Государь выехал в Могилев, чтобы принять на себя командование всеми вооруженными силами России. Император с начала войны рассматривал свое пребывание на посту Верховного главнокомандующего как исполнение нравственного и государственного долга перед Богом и народом: назначал пути им и сидел во главе и жил как царь в кругу воинов, как утешитель плачущих (Иов 29, 25). Впрочем, Государь всегда предоставлял ведущим военным специалистам широкую инициативу в решении всех военно-стратегических и оперативно-тактических вопросов.
С этого дня Император постоянно находился в Ставке, часто вместе с ним был и Наследник. Примерно раз в месяц Государь на несколько дней приезжал в Царское Село. Все ответственные решения принимались им, но в то же время он поручил Императрице поддерживать сношения с министрами и держать его в курсе происходящего в столице. Государыня являлась самым близким ему человеком, на которого всегда можно было положиться. Сама Александра Феодоровна занялась политикой не из личного честолюбия и жажды власти, как об этом тогда писали. Единственным ее желанием было быть полезной Государю в трудную минуту и помогать ему своими советами. Ежедневно она отправляла в Ставку подробные письма-донесения, что хорошо было известно министрам.
Январь и февраль 1917 года Государь провел в Царском Селе. Он чувствовал, что политическая обстановка становится все более и более натянутой, но продолжал надеяться на то, что чувство патриотизма все же возьмет верх, сохранял веру в армию, положение которой значительно улучшилось. Это вселяло надежды на успех большого весеннего наступления, которое нанесет решительный удар Германии. Но это хорошо понимали и враждебные государю силы.
22 февраля Государь выехал в Ставку — этот момент послужил сигналом для врагов порядка. Им удалось посеять в столице панику из-за надвигавшегося голода, ведь во время голода будут злиться, хулить царя своего и Бога Своего (Ис. 8, 21). На следующий день в Петрограде начались волнения, вызванные перебоями с подвозом хлеба, они скоро переросли в забастовку под политическими лозунгами — «Долой войну», «Долой самодержавие». Попытки разогнать манифестантов не увенчались успехом. В Думе тем временем шли дебаты с резкой критикой правительства — но в первую очередь это были выпады против Государя. Претендующие на роль представителей народа депутаты словно забыли наставление первоверховного апостола: Всех почитайте, братство любите, Бога бойтесь, царя чтите (1 Пет. 2, 17).
Февральские события,как точка не возврата, сыграли для Российской Империи решающую роль в будущем. Если не было бы февраль 1917г., то не было бы и октября.
Мировая история есть непрестанная борьба между двумя взаимопротивоположными и несогласными друг с другом принципами: теократией и сатанократией. Теократия означает такой тип общества, в котором вся жизнь народа, включая политику, посвящена в первую очередь служению Богу, Который рассматривается как истинный Царь царствующих и Господь господствующих. Строго говоря, истинная теократия может быть лишь Царствием Божиим на земле, которым является Церковь. Однако, ввиду падения человека и необходимости вследствие этого ведения войн и других недуховных дел, теократические общества со времен царей Израильских создали своего рода разделение труда между Церковью, с одной стороны, занимающейся более или менее исключительно духовными вопросами, и Царством с другой, имеющем дело с вопросами более материальными; хотя Церковь и Царство, как душа и тело, оба служат одной цели, вроде некоего симбиоза, симфонии властей. Сатанократия, напротив, отрицает разделение между Церковью и государством и подчиняет общество во всех его сферах жизни воле земного правителя, который признается воплощением бога (как в древних Вавилонии и Египте), или безличной небесной гармонии (как в древнем Китае и в платоновской, аристотелевской и гегельянской философиях), или, более динамично, исторического развития (как в марксизме-ленинизме) . «Чистые» сатанократии после Рождества Христова бывали редко, в значительной степени по причине сильного влияния православных теократических идеалов. Но эти идеалы стали подрываться с одной стороны псевдо- теократиями, такими как папизм и ислам, а с другой стороны — антитеократическими теориями, лживо представлявшими себя совместимыми с истинным теизмом, такими как протестантская демократия и еврейский национализм. Наконец, после «пробы
пера» во Французской революции, «чистая» сатанократия пришла к власти на развалинах русской теократии. Эта сатанократия сочетала в себе элементы всех предыдущих сатанократий и псевдои антитеократий: тоталитаризм и индивидуалистическое человекопоклонение древних языческих монархий и папства, фаталистический детерминизм ислама, коллективистское человекопоклонение протестантских демократий и еврейский и других видов национализм.
Принципиальная непримиримость между социализмом и христианством никогда не вызывала сомнения у «апостолов» социализма. Так, Маркс и Энгельс писали: «Мы беспощадны и не просим пощады у вас. Когда придет наш черед, мы не будем прикрывать терроризм лицемерными фразами». Маркс назвал религию «опиумом для народа», а Ленин — «духовной сивухой». Ленин писал, что «всякая религиозная идея, всякая идея о всяком боженьке, всякое кокетничанье даже с боженькой есть невыразимейшая мерзость, …самая гнусная зараза». В 1918 г. он сказал Красину: «Место Бога займет электричество. Пусть крестьянин молится электричеству; он почувствует силу центральных властей больше, чем небесную». Александр Солженицын по этому поводу писал: «В философской системе и в психологическом стержне Маркса и Ленина ненависть к Богу — главный движущий импульс, первее всех политических и экономических притязаний. Воинствующий атеизм — это не деталь, не периферия, не побочное следствие коммунистической политики, но главный винт ее».
То, что воинствующий атеизм был центральным винтом марксизма-ленинизма, стало вполне очевидно в последующие семьдесят лет советской жизни. Однако и в самый первый год об этом было уже ясно заявлено, особенно через убийство Царя и его Семьи. Раз своим отречением от престола за себя и за своего сына Царь уже отказался от любых притязаний на власть, то его убийство не имело уже в виду политических выгод, а было чистым проявлением злобы. Это было попрание символа старой теократии представителями новой сатанократии, вызов сатаны Богу. И как вся трагедия русских людей в последующие годы заключалась в том, что они уготовали путь для этого сатанинского акта разрушения русской теократии и содействовали ему, так и единственная реальная надежда на их возрождение ныне заключается в их покаянии в этом…
День когда страну залили святой русской кровью и пала великая империя.
Многие считают, что развал страны произошел, когда распался Советский союз. Вот только трагедия произошла на много раньше. Распад СССР лишь следствие глобальной войны. Причем начало этой глобальной мировой войны, с полной уверенностью можно считать 17 октября 1917 год. Тогда начались все процессы.
Давайте сегодня вспомним
Вспомним день катастрофы, чтоб никогда более не повторить ошибок.
Вспомним, как рушились церкви и храмы,
Вспомним гибель великих родовых семей.
Вспомним кровавый — красный день календаря.
И помянем минутой молчанья тех, кто пал от рук масонских бандитов и предателей.
Собор отказался признать законность советской власти. Так, когда на следующий день после переворота Ленин национализировал всю землю, сделав незаконной собственность Церкви и приходских священников, и когда в последующие месяцы были изданы декреты, национализировавшие все церковные школы, секуляризировавшие регистрацию рождений, смертей, браков и разводов, прекратившие финансовую помощь на нужды религиозных культов и на зарплату священникам и преподавателям Закона Божия и запретившие церквям и другим религиозным организациям владение собственностью, Церковь не замедлила
откликнуться. 11 ноября Собор адресовал верным послание, часть которого посвящена полному отрицанию большевицкого режима: «Открыто проповедуется борьба против веры Христовой, противление всякой святыне и самопревозношение против всего, называемого Богом (II Фес. 2:4)… Но не может никакое земное царство держаться на безбожии: оно гибнет от внутренней распри и партийных раздоров.
Посему и рушится Держава Российская от этого беснующегося безбожия… Для тех, кто видит единственное основание своей власти в насилии одного сословия над всем народом, не существует родины и ее святыни. Они становятся изменниками Родины, которые чинят неслыханное предательство России и верных союзников наших. Но, к нашему несчастью, доселе не родилось еще власти воистину народной, достойной получить благословение Церкви Православной. И не явится она на Русской земле, пока со скорбною молитвою и слезным покаянием не обратимся мы к Тому, без Кого всуе трудятся зиждущие град» .
Если мы обратимся к философским основаниям революции, мы обнаружим, что с ними неразрывно переплетен все тот же еврейский элемент, — и это не только потому, что среди теоретиков революции было так много евреев. Как подметил Бернард Рассел, многие элементы марксистской системы являются реминисценциями иудаизма: то же стремление к земле обетованной здесь и сейчас (коммунизм и отмирание государства); то же разделение народов мiра на избранный народ (пролетариат) и гоев (эксплуататорские классы) и лютая ненависть к последним; тот же культ лжемессии (непогрешимого лидера партии, вождя)
Утопизм — вот сердцевина философской системы марксизма-ленинизма. Игорь Шафаревич набросал примеры утопической мысли о государственности различных стран и эпох. Он пришел к выводу, что она всегда: а) тоталитарная, ведущая к отмене частной собственности, семьи и религии; б) руководима некоей жаждой смерти, результатом чего является физическая и духовная гибель народа. Под именем «хилиазма» или «милленаризма» утопизм был известен как одна из раннехристианских ересей (с весьма сильным, как можно видеть, иудейским колоритом). Возможно, что прибавление к Никейскому Символу Веры на Втором
Вселенском Соборе в Константинополе в 381 г. слов: «Егоже Царствию не будет конца», — было направлено против этой ереси (15). Ибо ересь хилиазма в своем существе сводится к верованию, будто Сам Христос придет на землю прежде Страшного Суда, с тем чтобы установить Свое Царствие видимым образом на период в тысячу лет, и царство это характеризуется, согласно еретическому учению, триумфом
еврейского племени и иудейского закона. Но Церковь отвергла это, уча, что истинное Царствие Христово наступит лишь после Суда, и что это будет духовное царство не от мiра сего, которому не будет конца. Мы отчасти можем входить в Царствие Божие до Суда, но только в Церкви и через Церковь, которая не является и не может являться чувственно постигаемым, временным царством.
Утопизм основывается не только на еретической эсхатологии, но и на ложной антропологии, отрицающей грехопадение человека. Ибо утопия на земле возможна только на основе предположения, что живущие на ней люди бесстрастны, безгрешны и движимы одной совершенной любовью и смирением. Предположение, что какой-либо класс людей, однажды освобожденный от несправедливости и бедности,автоматически уподобится ангелам, — это миф. Еще более мифична идея, что царство любви и братства наступит в результате жестокой и братоубийственной войны. Цель не оправдывает средства; и использование дурных средств неизбежно приводит к дурным результатам.
Чтобы понять русскую революцию, необходимо понять ее корни, уходящие не только в европейские революции последнего тысячелетия, но также и в еврейскую революцию, происшедшую еще тысячей лет раньше. Такое понимание не есть проявление антисемитизма, как это может показаться западным людям; ибо как может христианский историк, почитающий Бога Израилева и являющийся членом Церкви, основанной постолами исключительно еврейской национальности, всерьез утверждать антисемитские идеи? Оно является плодом простого, но основополагающего и неоспоримого факта, что русская революция на своей
начальной стадии была делом, главным образом, евреев, вдохновленных еврейской по существу философией истории; и что даже когда впоследствии лидерами революции были уже не евреи, они продолжали мотивировать свои действия, сознательно или бессознательно, идеями по существу еврейскими. Автор данного труда отнюдь не антисемит, но он — антииудаист в том смысле, что он противник религии, основанной на Талмуде, религии ожесточенно и определенно антихристианской в своих фундаментальных верованиях. В этом смысле все апостолы, святые отцы и мученики были антииудаистами, каковыми должны быть и все сознательно верующие православные христиане.
С тех пор, как Авраам покинул Ур халдейский в поисках земли обетованной, в которой один Бог будет Царем, всемiрная история стала серией сильнейших колебаний между полюсами: Сионом и Вавилоном, Богочеловеком и человекобогом, теократией и сатанократией.
Две тысячи лет спустя Сам Богочеловек посетил Свое Царство, и произошла вторая серия отчаянных колебаний. Сначала цари с Востока пришли почтить Его: Вавилон поклонился Сиону. Затем завеса храма раздралась надвое, сам храм был разрушен, и народ Божий рассеян по лицу земли: Сион стал духовно Вавилоном, и в вавилонском Талмуде евреи выработали отступническое учение сионизма.
Но в Сионе родился Новый Израиль, Исраиль Божий (Гал. 6:16), Церковь Христова, — и бывшие чада гнева из Западного Вавилона, язычники Греции и Рима, пришли и склонились у ее ног. И когда Константин стал царем Ветхого Рима, даже основание и венец вавилонской системы — почитание богочеловека-императора — превратилось в свою противоположность: богоборческая сатанократия Ветхого Рима стала
боголюбивой теократией Нового Рима. Сейчас, почти через две тысячи лет после Рождества Христова, мы находимся посередине третьей великой серии резких колебаний мiровой истории. В 1917 г. боголюбивая теократия Третьего Рима, России, превратилась в богоненавистническую сатанократию Северного Вавилона — Советского Союза, и отступники иудеи отыгрались на Третьем Риме за разрушение своего государства первым, Ветхим Римом.
Истинное значение русской революции проявилось через одно необычайное «совпадение», мало кем замеченное. 9 ноября 1917 г. лондонская «Таймс» на одной полосе сообщила о двух событиях: вверху — о большевицкой революции в Петрограде, и сразу же ниже — об обещании британского министра иностранных дел Лорда Бальфура вернуть евреям родину в Палестине. Для неверующего эти два события
представляются никак не связанными между собой; тот факт, что они случились точно в одно и то же время и под руководством людей одной расы, класса и места жительства — еврейской интеллигенции Западной России и Польши, — кажется чисто случайным. Для ока верующего, однако, это суть два аспекта, проявившихся в двух различных географических областях, одного и того же события — события, названного в Евангелии началом болезней (Мф. 24:8), в посланиях Апостола Павла — взятием от среды удерживающего (II Сол. 2:7), а в Апокалипсисе Апостола Иоанна —освобождением зверя из бездны (Апок. 20:3).
Теперь, если взглянуть на это событие с точки зрения евреев, то оно выглядит как триумф чисто национального движения — сионизма. С другой стороны, с точки зрения русских, оно выглядит как социально-политический переворот в чистом виде,вызванный чисто мiрским висдением всемiрной истории — марксизмом-ленинизмом. В действительности, однако, сионизм и марксизм-ленинизм суть два аспекта движения, которое по своей сущности не является ни чисто националистическим, ни политическим; оно— религиозное или, вернее, демоническое. Яснее всего это видно из убийства Царя 4/17 июля 1918 г. На стене помещения, где его убили, была обнаружена надпись, дающая надлежащую оценку делу с точки зрения еврейской революции. Это была цитата из немецкого еврейского поэта Гейне,слегка измененная, чтобы получилось слово «царь» и идентифицирующая царя с Валтасаром:
Belsatzar ward selbiger Nacht В эту самую ночь Валтасар
Von seinen Knechten umgebracht. Был убит собственными рабами (6).
Но действительность была совершенно противоположной. Валтасар ненавидел народ Божий, и его устранение открыло дорогу восстановлению храма Божия в Сионе. Убиение Царя Николая, напротив, открыло дорогу разрушению православной России и ее превращению в Вавилон. Такого взгляда на события придерживаются не только одни православные или «антисемиты». Например, Уинстон Черчилль писал: «Может иногда показаться, будто Евангелие Христово и евангелие антихристово по своему замыслу должны были брать начало среди одного и того же народа, и что этот мистический и таинственный народ
был избран для высших проявлений как божественного, так и диавольского…
20 сентября 1918 года закрылся Священный Собор Православной Российской Церкви 1917-1918гг., в этот день 101 год назад члены Собора собрались на последнее заседание.
Собор начал свою работу 15 августа 1917г., в самый переломный момент российской истории. На Поместном Соборе собрались лучшие в то время представители богословской и исторической науки и «души всех членов Собора были преисполнены одним лишь желанием, одним чувством — потрудиться на пользу и благо Святой Церкви». За всю историю Русской Церкви не было Собора, среди членов которого стало бы столько святых. Каждый десятый член Собора ныне прославлен как Новомученик и Исповедник Российский.
Многие вопросы на Соборе не удалось решить, об этом было доложено на последнем заседании, их предстояло решить уже после закрытия, но, к сожалению,в силу сложившийся условий это не было исполнено.
Соборное Определение от 7/20 сентября 1918 года гласило:
1. Предоставить Святейшему Патриарху созвать будущий очередной Собор весною 1921 года на началах, установленных в докладе Отдела о Высшем Церковном Управлении для созыва больших Соборов девятилетнего периода.
2. Сохранить за избранными настоящим Собором Членами Священного Синода и Высшего Церковного Совета их полномочия до избрания нового состава сих учреждений будущим Собором. Членами Священного Синода и Высшего Церковного Совета их полномочия до избрания нового состава сих учреждений будущим Собором.
Распространённый тезис о том, что большевики, подняли власть, которая валялась на земле, это конечно же ложь от начала до конца.
Во-первых, власть большевиков была установлена после четырёх лет кровопролитнейшей гражданской войны, которая унесла только в боевых столкновениях не менее 2 млн. жизней (с учетом общих потерь от террора, голода и болезней — до 10 млн.). Это можно назвать как угодно, но точно не «подняли с земли».
Во-вторых, после «поднятия власти с земли» нужно было почти 40 лет непрерывного насилия и террора, чтобы власть сохранить.
В-третьих, «поднять с земли» удалось только с третьего раза. В июне 1917 большевики получили отпор. Ленин потом месяц делил шалаш с Зиновьевым, скрываясь от ареста, потом сбежал в финнам. А до этого в апреле провели демонстрацию «за свержение Временного правительства», которое тогда свергаться не захотелось.
В-четвёртых, в конечном счёте стоит сказать, что большевики не просто «подняли власть», а воспользовались кризисом легитимности власти в России. Временного правительство и так оттягивало созыв Учредительного Собрания, а по логике событий его следовало бы созывать сразу же, и в довершение Керенский перенес и без того запоздалую дату на два месяца с сентября на ноябрь.
Т.о. большевики отобрали власть не у Временного правительства (о котором впрочем сложно сказать что-то хорошее), а у Учредительного собрания, дата выборов которого была 12 ноября (по старому стилю) и известна была с 9 августа. Именно отсюда идет ленинский тезис «Вчера было рано, завтра будет поздно. Власть надо брать сегодня».
Выборы в Учредительное собрание, напомню, РСДРП с треском проиграла, и соответственно большевики решились на разгон и фактическую узурпацию власти, что спровоцировало гражданскую войну. Но понятно, что если бы мятеж 25 октября (7 ноября) не удался бы, то никакого разгона и не могло состояться. Поэтому технически большевистский переворот произошёл 5(18) января 1918 года, а то что называют «Великой октябрьской социалистической революцией» было скорее подготовкой к узурпации.
Разумеется Учредительное собрание было так себе альтернативой, впрочем тогда всё что угодно могло быть лучше власти большевиков.
В 1917 году Петре был перевезен из Петербурга в Москву, где был назначен начальником внутренней обороны. Сразу по вступлению в должность он приговорил 1000 человек к расстрелу. А после приказал отвезти тела и бросить в реку Нева, куда сбрасывались казненные офицеры Петропавловской крепости. По официальным данным по приказу Урицкого была расстреляно свыше 5000 офицеров царской армии.
Будучи в Москве Петре берет себе в помощницу латышку Краузе которой суждено было, так же стать женщиной-зверем. Она пытала в камерах видеонаблюдения молодых юношей используя в своей половые истязания. Её пытки могли длится по несколько часов. Репутация этой женщины держала в страхе и ужасе всю Москву.
Возвращаясь к Петре. В 1920 он был назначен начальником тюрьмы на Лубянке. Здесь он продолжал осуществлять зверские казни.
Писатель Михаил Осоргин, видевший в 1919 г. эту тюрьму своими глазами, писал: «Пол выложен изразцовыми плитками. При входе — балкон, где стоит стража. Балкон окружает яму, куда спуск по витой лестнице и где 70 человек в лежку, на нарах, на полу, на полированном большом столе, а двое и внутри стола ждут своей участи. Участи — пули». Как начальник тюрьмы Петр Магго мог не принимать личного участия в расстрелах, но он делал это, и ему это нравилось.
Я хочу написать несколько строк в воспоминание о последней Государыне Земли Русской и Ее Детях, – написать о Них не как о Коронованных Особах, а просто как о людях, с Которыми я сталкивался близко в течение года с лишним в лазарете, где работали Государыня и две Ее старшие Дочери – Ольга и Татьяна. Сестры Романовы – вот скромное звание Высочайших Сестер в списках медицинского персонала лазарета.
В Собственный Ее Величества лазарет меня привезли с фронта 3 февраля 1916 года тяжело раненого: одна моя нога была совсем раздроблена, а другая сильно ранена в колено.
Да, это был лазарет Государыни. Лазарет, созданный по Ее мысли, поддерживаемый Ее заботами и деньгами.
Во главе лазарета стоял доктор медицины княжна Вера Игнатьевна Гедройц – прекрасный хирург и хороший скрипач, впоследствии расстрелянная большевиками. Ее ассистентом был совсем простой земский врач. Сестры милосердия большей частью были тоже нетитулованные, кроме графини Н. А. Рейшах-Рит. Делопроизводство, например, вел совсем малограмотный латыш. Несколько позже, в Евпатории и в Севастополе, мне не раз приходилось слышать:
– А, наверное, чтобы попасть в этот лазарет, требовалась большая протекция, а вы, конечно, Шефского полка?
Почему-то про Собственный Ее Величества лазарет думали, что туда могут попасть только титулованные, вроде князей, шефских и т. д. Конечно, это было большое заблуждение. Поэтому в ответ спрашивавшему я, улыбаясь, отвечал:
– Я не Шефского полка: я самый обыкновенный офицер пулеметной команды 10-го Кубанского пластунского батальона. А протекция, чтобы попасть в Собственный Ее Величества лазарет, требуется действительно очень большая. Для этого нужно быть только … тяжело раненым.
И действительно, главный контингент раненых лазарета составляли пехотинцы, реже – других родов оружия, еще реже гвардейцы и совсем редко титулованные.
Я уже сказал, Собственный Ее Величества лазарет находился под Высоким покровительством не только по имени. Он в буквальном смысле был лазаретом Государыни, в котором работала Сама Императрица и две Ее старшие Дочери, – работали как самые простые, обыкновенные и милые сестры милосердия.
Никогда не позабуду впечатления от первой встречи с Государыней.
О том, что Государыня прибудет в лазарет после Своей сердечной болезни и трехмесячного отсутствия нам, раненым лазарета, было известно заранее. Ее приезд я ждал с нетерпением и волновался ужасно. Но помню – над всеми другими чувствами во мне господствовало любопытство. Личность Государыни в моем сознании связывалась с необычайным блеском и великолепием.
И что же? Если бы не моя палатная сестра, сопровождавшая Государыню и сказавшая при входе в палату: «А вот, Ваше Величество, наш новый раненый, прапорщик С. П. Павлов», – я бы так и не узнал Государыни: так разительно не сходилось мое представление о Ее личности с действительностью.
Предо мной стояла высокого роста, стройная Дама лет 50, в простом сереньком костюме сестры и в белой косынке. Государыня ласково поздоровалась со мной и расспросила меня, где я ранен, в каком деле и на каком фронте. Чуть-чуть волнуясь, я ответил на все Ее вопросы, не спуская глаз с Ее лица. Почти классически правильное, лицо это в молодости, несомненно, было красиво, очень красиво, но красота эта, очевидно, была холодной и безстрастной. И теперь еще, постаревшее от времени и с мелкими морщинками около глаз и уголков губ, лицо это было очень интересно, но слишком строго и слишком задумчиво. Я так и подумал: какое правильное, умное, строгое и энергичное лицо.
Великая Княжна Ольга, говорили, была похожа на Государя. Не знаю. При мне Государь ни разу не приезжал в лазарет: Он был на фронте. Но если Великая Княжна Ольга была похожа на Государя, то синие глаза Княжны говорили о том, что Государь был человек исключительной доброты и мягкости душевной.
Великая Княжна Ольга была среднего роста стройная девушка, очень пропорционально сложенная и удивительно женственная. Все
Ее движения отличались мягкостью и неуловимой грацией. И взгляд Ее, быстрый и несмелый, и улыбка Ее, мимолетная – не то задумчивая, не то рассеянная – производили чарующее впечатление. Особенно глаза. Большие-большие, синие, цвета уральской бирюзы, горящие мягким лучистым блеском и притягивающие.
В обращении Великая Княжна Ольга была деликатная, застенчивая и ласковая. По характеру Своему – это была воплощенная доброта. Помню, раз мне было тяжело и неприятно: перевязки были моим кошмаром. Одно уже сознание, что вот, мол, через 20 минут меня возьмут на перевязку, кидало меня в холод и жар: такие страшные боли мне приходилось переживать. В этот день мне как раз предстояла перевязка.
Пришла Княжна Ольга.
Посмотрела на мое расстроенное лицо и, улыбаясь, спросила:
– Что с вами? Тяжело?
Я откровенно рассказал Ей, в чем дело.
Великая Княжна еще раз улыбнулась и промолвила:
– Я сейчас.
И действительно, с этого времени мне начали впрыскивать морфий не за 3-4 минуты до начала перевязки, как это делали раньше и когда он не успевал действовать, а заблаговременно – минут за 10.
В другой раз поручику Сергееву Великая Княжна cобственноручно написала письмо родным домой, так как у последнего была ампутирована правая рука. Вообще про доброту Княжны Ольги в лазарете рассказывали удивительные вещи.
Если Великая Княжна Ольга была воплощением женственности и особенной ласковости, то Великая Княжна Татьяна была, несомненно, воплощением другого начала – мужественного, энергичного и сильного. Немножечко выше старшей Сестры, но такая же изящная и стройная, Она обнаруживала большую твердость и силу во всем. Соответственно Ее характеру и движения Ее, хотя и мягкие, были четки и резки. Взгляд – выразителен и смел. Здоровалась Она также чисто по-мужски, крепко пожимая руку и глядя прямо в глаза тому, с кем здоровалась.
В минуты задумчивости глаза Княжны Татьяны принимали какое-то странное выражение. Они точно смотрели изнутри, мимо собеседника, куда-то вдаль. Такое выражение в глазах я замечал у слепых с открытыми глазами. Если Великая Княжна Ольга предрасполагала к откровенности и интимному разговору, то Великая Княжна Татьяна вызывала к Себе чувство глубочайшего уважения. Она была так же доступна, как и Княжна Ольга. Но в минуты тяжелого душевного состояния я обратился бы не к Ней, а именно к Великой Княжне Ольге, к Ее доброму славному сердцу.
Великая Княжна Мария была дороднее обеих старших Сестер. Выше Княжны Ольги и чуть ниже Княжны Татьяны. Про Нее трудно было сказать что-либо определенное. Ее характер еще находился в периоде формирования. Тогда Она была еще очень застенчивой девушкой, полной и плотной, с большими темно-карими глазами. И лицо у Нее было настоящее, русское, простое, широкое, доброе и безхитростное. Во время революции, когда Царская Семья сидела арестованной, Она проявила Себя как натура исключительно сильная, энергичная и мужественная.
Помню, придет, бывало, в лазарете к раненому в палату и просидит у него …час …два. Сама ни за что не уйдет – разве позовут старшие Сестры. Занимает больного разговорами, играет с ним в домино или в какую-нибудь другую игру и …увлечется Сама.
Про Великую Княжну Марию говорили, что Она была похожа на Свою прабабку Императрицу Елизавету Петровну.
Великая Княжна Анастасия днем бывала у нас редко. Она была еще совсем подростком. Про Нее я могу сказать лишь, что Она обещала быть красавицей и очень любила играть …в крокет.
Наследник Престола был у нас всего четыре или пять раз: Он был вместе с Государем в Ставке. Но когда Он приезжал из Ставки к Матери, Его обязательно привозили к нам. Два раза я видел Его в форме армейской пехоты и два раза в черкеске, которая Ему очень шла.
Это был живой, энергичный и бойкий мальчик, с удивительно белым и чистым цветом лица. В каждом Его слове, в каждом жесте так и чувствовалась невысказанная мысль:
– Я Наследник!..
Наследник был удивительно похож на Свою старшую Сестру – Великую Княжну Ольгу: такой же нежный и чистый полуовал лица, такие же мягкие черты и такие же синие, ласковые прелестные глаза.
Высокие Сестры приезжали в Свой лазарет ежедневно и проводили здесь зимой от 9 до 2-х часов дня, а весной и летом, кроме того, приезжали еще и вечером и частенько засиживались до часу ночи.
С приездом Высочайших Особ в лазарете начиналась трудовая жизнь – перевязки и операции. После Своей болезни Государыня редко принимала участие в этих работах. Обыкновенно Она привозила с Собой какую-нибудь работу, чаще всего вышивку. Садилась около особенно тяжело раненого и, занимая его разговором, одновременно вышивала. В этих вышивках сказывался большой и тонкий вкус Государыни: я редко видывал такую искусную вышивальщицу. Особенно хорошо вышивала Государыня цветной гладью – это были настоящие художественные работы.
Сидеть и ничего не делать в лазарете было исключительно привилегией Государыни. Остальные работали все.
Великая Княжна Ольга взяла на Себя утренний разнос лекарств по палатам, и обязанность эту Она выполняла аккуратно, до педантизма. Принесет, бывало, лекарство, улыбнется ласково, поздоровается, спросит, как вы себя чувствуете и уйдет неслышно. Глядя на Нее, и на душе делалось светлее и чище: так иной раз в угрюмый осенний день, когда небо обволокло тучами и целый день идет дождь, думаешь о небольшом кусочке голубого весеннего неба. Иной раз Княжна Ольга переменяла и воду в вазах с цветами. Мне говорили – раньше Она работала и в перевязочной. Но ужасный вид искалеченных людей сильно расшатал Ее хрупкую нервную систему, и Она совсем отказалась от работы в перевязочной.
Великая Княжна Татьяна Николаевна с самого открытия лазарета безсменно делала перевязки и помогала княжне В. И. Гедройц во время производства операций. Как выдерживал Ее нежный организм вид ужасающих ранений – не знаю. Мне лично было всегда странно видеть, как Она Своими проворными и ловкими руками накладывала перевязки на раны. И все у Нее выходило чисто, аккуратно и хорошо. Иной раз поднимет, бывало, голову, пристально посмотрит в глаза и, улыбнувшись, спросит:
– Не больно?
– Не больно, – отвечаешь сквозь стиснутые зубы, а боли на самом деле адские.
Как-то Великая Княжна Ольга сказала мне, что завтра Они у нас в лазарете не будут, так как Они должны будут посетить лазарет Большого Дворца (Екатерининский дворец) и что Им там будет очень скучно. С присущей Ей мягкой и застенчивой улыбкой Великая Княжна объяснила и причины этой скуки:
– Там все так строго и официально, что приходится следить за каждым Своим шагом, так как там Мы в центре внимания. Нам никогда там не нравилось и сестры там такие важные. Только у Себя, в Своем лазарете, Мы чувствуем Себя хорошо и уютно!
В устах Великой Княжны это звучало очень оригинально. Действительно, Высокие Сестры любили Свой лазарет. Любовь эта проявлялась на каждом шагу и не на словах, а на деле – в каждой мелочи обыденной жизни.
Прежде всего, взять бы хотя одно: все свободное время Семья Государя отдавала раненым и больным воинам вообще и, в частности, раненым и больным Своего лазарета. По причине войны все балы, все торжественные приемы во Дворце и официальные аудиенции были отменены и Царская Семья знала только одного рода развлечение – посещение разных лазаретов и в праздничные дни выезжала на литургию в Феодоровский Собор.
Дальше. Зимой, например, Государыня регулярно присылала в лазарет свежие цветы и фрукты, весной – черешни и персики, летом – землянику, клубнику, дыни и арбузы, а осенью – груши и виноград. Когда под вечер слышались характерные звуки Императорского автомобиля у ворот нашего сада, раненые так и знали, что это Государыня хочет чем-нибудь побаловать Своих раненых. И раненые глубоко ценили эти знаки Монаршего внимания.
Заботы и огорчения раненых весьма близко принимались Высокими Особами к сердцу. Так, например, в тяжелые минуты никто не умел так утешить человека, как Государыня. Она умела как-то особенно близко подходить к человеку. Много раз Государыня раненым лично помогала переводиться в другие полки, если сам раненый офицер почему-либо не мог туда перевестись.
Помню, был такой случай. Капитан А-в из простых, но удивительно доблестный офицер, произведенный в офицеры за свои незаурядные боевые заслуги, никак не мог поехать домой на побывку. Причиной было то, что в Сибири не было так называемых эвакуационных пунктов и, следовательно, капитана А-ва нигде не могли взять на учет. Государыня выслушала капитана А-ва и даже поинтересовалась, что ему пишет жена из дому. Капитан прочитал Государыне письмо своей жены. Последняя выслушала письмо с глубоким вниманием и сказала:
– Ничего, как-нибудь этот вопрос Мы уладим.
На другой день в параграфе 1 приказа по Царскосельскому особому эвакуационному пункту я прочитал: «По Именному Высочайшему повелению капитан А-в увольняется на 3 месяца в отпуск домой в город Никольск-Уссурийск».
Можно представить радость капитана А-ва.
В другой раз в нашей палате умер поручик Васильев. По этому случаю Государыня сказала:
– Не сумели мы его вырвать из когтей смерти. Слабы еще человеческие знания. – И на глазах Ее дрожали слезы.
Раненым лазарета старались доставить всевозможные развлечения. По распоряжению Государыни раз и навсегда, если бы больные и раненые лазарета захотели покататься, из придворного ведомства присылались лошади – обыкновенно четырехместное ландо, спокойное и удобное. Об этом желании нужно было только заявить сестре палатной за день. И если во время катания Высокие Особы видели Своих раненых, то обязательно останавливали Свой автомобиль и подходили к ним. Помню, со мной самим был такой случай: меня повезли кататься в первый раз. Это было весной 1916 года. Так как я был очень слаб, то с нами поехала и моя палатная сестра. День стоял весенний – ясный, солнечный и веселый.
Сначала мы колесили по Екатерининскому парку, а потом нам захотелось в Павловск. Только что мы успели завернуть на прямое шоссе в Павловск, как нам повстречался Императорский автомобиль. В нем сидели Государыня и две старшие Великие Княжны Ольга и Татьяна. Увидев нас, автомобиль остановился. Государыня и Великие Княжны слезли с автомобиля, подошли к нам и минут 15 поговорили с нами. Расспросили раненых, как они себя чувствуют, не плохо ли и т. д. Был какой-то праздник. Кажется, чуть ли не Вознесение Господне. Шагах в 30 наше ландо окружала плотная и любопытная толпа. Она, наверное, дивилась, что Повелительница 180 миллионов так просто разговаривает с ранеными офицерами.
В лазарете довольно часто устраивались и концерты. На них приглашались или артисты Императорских театров, или же ученики Петроградской консерватории.
Медицинские сестры у постелей раненых.
В голове так много фактов, что не знаешь, который из них взять, чтобы лучше и ярче оттенить нежный и благородный образ Высоких Особ. Вот, например, летом 1916 года на фронте потребовались индивидуальные пакеты. По разверстке на Царскосельский особый эвакуационный пункт пришлось что-то около 100 000 пакетов и, в частности, на наш лазарет 10 000. В заготовке этих индивидуальных пакетов приняли участие все могущие работать раненые, весь сестринский персонал и Высокие Особы. Для работ было образовано четыре группы по 4 человека в каждой группе, так как самую работу по характеру производства можно было шаблонировать. В первой группе работала Сама Государыня, во второй группе работала Великая Княжна Ольга Николаевна, в третьей – Великая Княжна Татьяна Николаевна и в четвертой – Великая Княжна Мария Николаевна, против обыкновения оставленная Государыней позже 10 часов вечера на период предпринятых работ. В первой группе работал и я.
От самого начала мы придали этой работе спортивный характер – кто больше?
И эта спортивность увлекла нас всех. Не только нас, простых смертных, раненых офицеров и сестер, но даже Великих Княжен и даже …Саму Государыню.
– Днем Мы заняты, – сказала при этом Государыня, – и чтобы судить о том, кто больше выделает пакетов, все группы должны работать в одинаковых условиях и одинаковое количество времени.
В результате первая группа выделала больше всего пакетов. И это не потому, что другие группы старались уступить нашей группе, где работала Государыня, или же намеренно преуменьшали количество приготовленных пакетов, – нет, действительно, наша группа работала скорее и лучше всех других групп. И сколько было искреннего смеху, когда Сама Государыня присудила пальму первенства Своей группе.
Уезжая на фронт в Ставку к Государю, Великие Княжны строго наказывали раненым писать Им туда письма.
– Мы любим читать письма Наших раненых, – сказала как-то нам Великая Княжна Татьяна.
– Пишите, Мы будем очень рады, – добавила Великая Княжна Ольга.
И раненые писали.
Еще перед отъездом на фронт Государыня выразила желание ко времени Своего приезда видеть меня на костылях. Поэтому в день Ее приезда в лазарет я принял свои меры. Мой вестовой Василий до прихожей довез меня на коляске, а там я взял костыли и уселся на плетеном кресле у входа. Жду. Входят Высокие Особы. Увидев меня, Государыня улыбнулась и промолвила:
– Очень хорошо!
Я ответил средним между утверждением и отрицанием. Но тут меня подвела почетная фрейлина, большая шалунья, безумно любившая Царскую Семью.
– Ваше Величество! Вы не верьте ему, – сказала она. – Это он только сегодня встречает Вас на костылях. До сих пор он ни разу не ходил на костылях.
Я готов был провалиться сквозь землю. Но Государыня улыбнулась еще раз и сказала:
– И это хорошо, не ослушался: встретил на костылях.
В этот день во время перевязок Государыня сидела в перевязочной. По окончании перевязки мне дали костыли, и я четыре раза прошелся во всю длину перевязочной. Боли были такие адские, что у меня на глазах выступили слезы.
– Ничего, – утешила меня Государыня. – Это пройдет.
И с этого дня в продолжение месяца Государыня ежедневно заставляла меня по 4-5 раз пройти по своей палате. И действительно, к концу первого месяца я начал ходить уже гораздо лучше. Боли постепенно уменьшались.
Я был самым тяжелым раненым в лазарете. Было время, я почти умирал. Это было на Пасху 1916 года. Тогда в правой ноге у меня началось общее заражение крови, и одно время было такое положение, что врач лазарета даже подняла вопрос об отнятии у меня правой ноги. И только Государыня Императрица не позволила это сделать. Когда к Ней обратились по этому поводу, Она сказала доктору лазарета (об этом мне после рассказывала княжна В. Гедройц):
– Отнять ему ногу, от слабости он может умереть скорее. Лучше положимся на волю Божию и …оставим ему ногу.
Так я остался с обеими ногами.
Мой сильный организм переборол болезнь. И первый раз, когда мне дали костыли, чтобы я попробовал ходить, Сама Государыня лично созвала персонал лазарета, чтобы все увидели, что умирающий Павлов начал ходить.
Весной обыкновенно для нас, раненых, начинался праздник. Высокие Особы приезжали к нам и по вечерам с началом теплого времени. Обыкновенно с начала или же с середины мая. Их приезда мы всегда ждали с большим нетерпением. Высокие Особы приезжали в лазарет в сумерки. К этому времени раненые выходили на веранду или же ждали у крыльца.
Вообще простота, с которой Себя держали Государыня и Великие Княжны была замечательна и… попросту нас поражала. Тому, кто сам не был очевидцем этого, даже трудно было себе представить, до какой степени Они были доступны. Абсолютно никакой официальности и натяжки. Это были простые, милые и хорошие люди, с которыми мы, раненые, всегда чувствовали себя хорошо, тепло и уютно. Простота Высоких Особ прямо очаровывала раненых, и они в свою очередь отвечали Им восторженным обожанием.
В этом чувстве обожания соединилось все. Это было сложное чувство, которое едва ли даже поддавалось точному анализу. Здесь было и восторженное удивление, и сильная любовь, и глубокая благодарность Высоким Особам за Их заботы и внимание к нам, и преклонение пред Их благородной простотой, но более всего уважения – глубокого, беспредельного уважения и преданности.
Никогда не позабуду одного случая.
На этот раз Государыня была необычно взволнована. Об этом говорили Ее блестящие не по-обычному глаза.
– Сегодня получила письмо от Алексея, – сказала Она. – Он пишет, что Его произвели из ефрейторов в младшие унтер-офицеры. По этому случаю Он пишет Мне, что Ему необходимо увеличить карманные деньги. До сих пор Он у Меня получал по 10 рублей в месяц. Что же, пришлось увеличить. Теперь Он получает в месяц уже по 20 рублей, да единовременно Я выслала Ему еще 10 рублей. Между прочим, я неоднократно обращал внимание на то, когда Государыня заговаривала про Алексея, Ее грустное лицо неуловимо менялось. Оно делалось особенно ласковым и приветливым. Может быть, Она потому так сильно любила Алексея, что Он был у Нее первым и единственным, но, может быть, Она любила Его особенно болезненно еще и потому, что боялась Его потерять каждую минуту.
В последний раз Государыня с Княжнами была в лазарете в середине февраля 1917 года, а 22 февраля началась уже «великая и безкровная».
Княжна Гедройц вызвала Государыню к телефону.
– У телефона доктор Гедройц?
– Да, Ваше Величество.
– Передайте всем Нашим раненым привет. Как они себя чувствуют?
– Больные волнуются за Вас и Вашу Семью, Ваше Величество.
– Передайте им Нашу сердечную благодарность. Пусть не волнуются. Все в руке Божией.
– Ваше Величество, офицеры Вашего лазарета просили меня повергнуть к Вашим стопам чувство безпредельной своей преданности до готовности пожертвовать для Вас и Вашей Семьи своей жизнью.
– Еще раз передайте им Мою благодарность. Нам это сейчас особенно дорого. До свидания. Увидимся ли еще раз…
Минута была тягостная. У княжны Гедройц на глазах были слезы.
На другой день Царская Семья была арестована. Больше я Их не видел.
Сводка сведений о злодеяниях и беззакониях большевиков
29 июня 1919 года, № 4338, г. Екатеринодар.
Харьков. Во время пребывания большевиков в Харькове […] царил такой террор, что многие сходили с ума от всех переживаемых кошмаров. Особенным зверством отличался комиссар Саенко, к счастью, пойманный добровольцами. Расстреливали беспощадно, не исключая женщин и детей.
На двух улицах и в подвалах некоторых домов были вырыты коридоры, к концу которых ставили расстреливаемых и, когда они падали, их присыпали землей. […] На другой день на том же месте расстреливали следующих, затем опять присыпали землей и так до верху.
Потом начинался следующий ряд этого же коридора. […] В одном из таких коридоров лежало до 2 000 расстрелянных. Некоторые женщины расстреляны только потому, что не принимали ухаживаний комиссаров. В подвалах находили распятых на полу людей и привинченных к полу винтами. У многих женщин была снята кожа на руках и ногах в виде перчаток и чулок и вся кожа спереди.
Слева труп заложника С. Михайлова, приказчика гастрономического магазина, видимо, зарубленного шашкой. Посередине тело засеченного насмерть шомполами, с перебитой нижней частью спины, учителя Петренко. Справа труп капитана Агапова с вывороченными пыткой половыми органами.
[…] последний период пребывания советской власти в городе ознаменовался необычайной вспышкой красного террора.
Харьковская Чрезвычайка, насчитывавшая до 1500 агентов, работала вовсю. Ежедневно арестовывались сотни лиц. В подвальном этаже дома, в котором помещалась Чрезвычайка (по Сумской ул.), имелось три больших комнаты. Эти комнаты всегда бывали переполненными до такой степени, что арестованным приходилось стоять.
В распоряжении Чрезвычайки имелась специальная китайская рота, которая пытала арестованных при допросах и расстреливала обреченных. Ежедневно расстреливалось от 40 до 50 человек, причем последние дни эта цифра сильно возросла.
Тела четырех крестьян-заложников (Бондаренко, Плохих, Левенец и Сидорчук). Лица покойников страшно изрезаны. Особым изуверским образом изуродованы половые органы. Производившие экспертизу врачи высказали предположение, что такой прием по степени своей болезненности превосходит все доступное человеческому воображению.
В числе других большевиками расстреляны бывший иркутский губернатор Бантыш с сыном, генералы Нечаев и Кусков и князь Путятин. По приблизительному подсчету большевиками расстреляно в Харькове свыше 1000 человек.
В концентрационном лагере на Чайковской улице вырыто тридцать три трупа расстрелянных большевиками заложников. Большевики не только расстреливали заложников, но и рубили их шашками у вырытых могил, закапывали живыми в могилы, бросали в канализационные колодцы. Подземные казематы заливались водой, в которой тонули заложники.
Установлено, что расстреляны […] капитан Сорокин, торговец Величко.
Хуторяне И. Афанасюк и С. Прокопович, заживо оскальпированные. У ближнего, И. Афанасюка, на теле следы ожогов от раскаленной шашки
По рассказам очевидцев, трупы зарыты во дворе дома № 47 по Сумской ул., где помещалась комендатура Чрезвычайки. Здесь должны быть зарыты трупы бывшего сотрудника «Новой России» капитана В. Г. Плаксы-Ждановича и коммерсанта Шиховского, расстрелянных в один день.
Тех, которые после расстрела еще подавали признаки жизни, Саенко собственноручно приканчивал кинжалом.
Раскопки братской могилы жертв красного террора
На Сумской и Чайковской улицах помещения полны трупного запаха. Жертвы большевистских зверств расстреливались у самых «Чрезвычаек» и тут же погребались, причем тела убитых едва засыпались землей.
В подвале дома по Сумской улице № 47 обнаружена доска, на которой приговоренные к смерти записывали последние слова. Имеются некоторые подписи: Кулинин, Андреев, Знаменский, Бробловский.
Харьков. Раскопки братской могилы с жертвами красного террора
Дом, в котором еще так недавно помещался концентрационный лагерь для буржуев и контрреволюционеров и где зверствовал садист Саенко, окружен рвом и колючей изгородью. Проникнуть в дом можно только через маленький мостик. Весь дом в настоящее время совершенно пуст.
Во дворе дома устроены две грандиозные братские могилы, в которых расстрелянных погребали одного над другим. Сколько тел предано земле в этих братских могилах, пока установить не удалось.
Харьков. Фотография головы архимандрида Родиона, Спассовский монастырь, оскальпированного большевиками
Продолжаются раскопы могил жертв красного террора. Пока вырыто 239 трупов. Протоколом судебно-медицинского исследования установлены факты погребения живых, издевательств и пыток.
Волчанск. Получены сведения, что в городе Волчанске большевики перед уходом расстреляли 64 заложника, находившихся в распоряжении «Чрезвычайной» комиссии. Среди расстрелянных начальница женской гимназии и видные общественные деятели.
Двор харьковской губчека (Садовая улица 5) с трупами казненных
Расстрелы киевлян. Киевская Чрезвычайная комиссия, руководимая Сорокиным, культивирует систему расстрелов. Убито много видных общественных деятелей, которые были обвинены в фантастических заговорах против советской власти. Из числа видных киевлян кроме профессоров Армашевского, Флоринского, расстреляны офицеры, кн[язь] Трубецкой; хорошо известный киевлянам г[осподин] Размитальский; директор городского банка Цитович; присяжный поверенный Палибин; киевские финансисты Пенес и Рубинштейн; присяжный поверенный Лурье и много других. Лукьяновская тюрьма и все другие арестантские помещения забиты арестованными.
Террор в Одессе. 400 человек за неуплату контрибуций отправлено на принудительные работы.
Харьков. Трупы убитых, сваленные в телегу
Всюду на Украине большевики занимаются грабежом и насилиями. Так, к одному богатому мужику явились красноармейцы и потребовали от него 40 000 рублей. Тот мог дать только 4 000. Не удовлетворившись этим, красноармейцы связали мужика и его жену и принялись свечою жечь им пятки.
Расстрелы в Петрограде. По полученным сведениям, в Петрограде по постановлению Чрезвычайной комиссии были расстреляны штабс-капитан Ганыч, лейтенант флота Паскевич, полковник Четыркин, балтийский командир заградителя «Лена» Брун, Кутейников, мичман Овчинников, лейтенант флота Штейнгеттер, Чаусов, мичман Кучинский, офицеры Центрального штаба Сибиряков, Зубчанинов, Попов, Сергеев, Чайковский, Надыпов, Капорцов, Зейков, Дурнов, Карасюк, Васильев, Иванов, Далыпин-Шайлеков, Рогачев, Котов, Большаков, Хмызов-Смирнов, Выхолков, Ястяков, Сафронов, Борисов, Акимов, Анто-Самсонов. Приговоры подписаны председателем Скороходовым и секретарем Чудиным.
Труп заложника Ильи Сидоренко, владельца можного магазина в городе Сумы. У убитого переломаны руки, сломаны ребра, взрезаны половые органы. Замучен красными в Харькове
Кроме того, по постановлению той же Чрезвычайки были расстреляны сотрудники «Русского знамени» Лука Злотников, И. В. Ревенко, Л. Н. Бобров, В. Н. Мухин, А. Д. Га-рявин, Н. А. Ларин и др.; офицеры: Р. Р. Депнер, Н. С. Сурмонов, Я. Я. Тягунов, Д. Н. Карпов, В. К. Коспелецкий, Н. Б. Шкловский, С. М. Помочников, М. П. Базыкин, П. С. Беляков, Г. И. Газан и др.
В окрестностях Перми найдены тела графини Гендриковой и г-жи Шнейдер, которые сопровождали царскую семью во время ее путешествия из Омска в Екатеринбург. Они под конвоем были доставлены в Пермь, где и погибли от рук большевиков.
Харьков, двор чрезвычайки. Труп заложника И. Пономаренко, бывшего телеграфиста. Правая рцка обрублена. Поперек груди несколько глубоких надрезов. На заднем плане еще два трупа
Сводка сведений о злодеяниях и беззакониях большевиков
26 августа 1919 года, № 110195, г. Ростов-на-Дону.
Одесса. […] В подвалах одесской «Чрезвычайки» найдены орудия пыток, много трупов замученных. Среди орудий пыток обращают внимание особые приспособления цепей для растягивания конечностей. Английское командование привело в застенки «Чрезвычайки» команды своих кораблей. Орудия пыток произвели на английских матросов тяжелое впечатление.
Херсон. Население с ужасом вспоминает зверства большевистской Чрезвычайки, свирепствовавшей с приездом в Херсон двух китайцев, специалистов пыток, препарировавших живых людей, снимавших кожу с ног и рук, втыкавших булавки под ногти. В последние дни большевиками было убито много общественных деятелей с целью парализовать общественную жизнь после ухода большевиков из Херсона.
Капитан Федоров со следами пыток на руках. На левой руке след от пулевого ранения, полученного во время пыток. В последнюю минуту сумел бежать из-под расстрела. Внизу фотографии орудия пыток, изображенные Федоровым
Николаев. К коменданту являются беспрестанно для регистрации офицеры, укрывавшиеся в окрестных селах и деревнях от большевиков. Они рассказывают ужасы. Пылают деревни, зажженные большевиками. Матросы уничтожают крестьянское добро, сжигают весь хлеб за невозможностью унести его с собой. Расстреливается домашний скот; разрушаются сельскохозяйственные машины.
Там, где раньше крестьяне восставали против большевистских властей, большевики, не встречая мужчин в деревнях, переносят злобу на женщин и детей. Например, в одной деревне, где население перебило отряд коммунистов, большевики раздевали донага женщин и с издевательствами заставляли их идти перед пьяной толпой. Найдено много трупов детей с отрезанными конечностями.
Харьков. Тело заложника поручика Боброва, которому красные палачи отрезали язык, отрубили кисти рук и сняли кожу вдоль левой ноги
Кременчуг. В Кременчуге продолжаются раскопки расстрелянных и замученных большевиками. Число убитых […] доходит до 2 500 человек. Выкопана группа расстрелянных телеграфных служащих: 5 мужчин, 1 женщина. Расстрелы производились большей частью матросами. Приговоренного сажали на край могилы и стреляли в затылок. Когда могила наполнялась телами убитых, начинали заполнять следующую.
Харьков. Трупы замученных женщин-заложниц. Вторая слева С. Иванова, владелица мелочного магазина. Третья слева — А. И. Карольская, жена полковника. Четвертая — Л. Хлопкова, помещица. У всех заживо взрезаны и вылущены груди, половые органы обожжены и в них найдены уголья
Пенза. Лицо, прибывшее из Совдепии, рисует картину жизни в Пензе. В кафедральном соборе коммунистами устроен клуб, где устраиваются концерты, семейные вечера для коммунистов и их родственников. В архиерейском доме помещается Чрезвычайка, которая производит расстрел днем и ночью. Масса интеллигенции и духовенства расстреляна, оставшиеся мобилизованы на общественные работы.
На Соборной площади был поставлен памятник Карлу Марксу, который охраняется китайцами и латышами. Но в одну ночь памятник был разрушен. Начался красный террор. Было арестовано 156 офицеров и посажено в тюрьму вместе с уголовными преступниками.
Последние разбежались, и когда некоторые были пойманы, то выдали офицеров, организовавших будто бы восстание против советской власти. Все 156 офицеров расстреляны. Матрос, стоявший на посту на месте расстрела, лично передавал, что он не мог перенести картины ужаса и бежал с поста. Во время террора у власти стояла коммунистка Бош, ныне находящаяся в Астрахани.
Трупы заложников, расстрелянных в харьковской тюрьме
Киев. В известиях Киевского исполнительного комитета Совета рабочих депутатов, напечатан список расстрелянных в Киеве местной Чрезвычайкой: проф. Армашевский, Башин И. А., Бедуиневич А. М., служащий Юго-Восточной железной дороги; Бох Н. С., преподаватель гимназии; Бебирь А. П., заведующий бухгалтерскими курсами; Бубнов Г. К., купец; Буравкин А. Я., бывший содержатель «Большой национальной гостиницы»; Бочаров Е. А., статский советник; де Векки Н. Е., домовладелица; Дембицкий И. М., купец; Данилов Г. К., купец; Калкин Н. Д., служащий Юго-Восточной железной дороги; Григорьев Аркадий Моисеевич, присяжный поверенный, поручик артиллерии; Иванов Н. Ф., бывший окружной инспектор Киевского учебного округа; Коноклин Б. В., купец; Купянский Н. Ф., инженер домовладелец; Манинков М. Т., присяжный поверенный; Можаловский П. М., товарищ прокурора; Молодовский Г. Г., домовладелец; Неклюдов И. И., бывший вице-губернатор; Новиков А. Ф., директор Третьей гимназии, член Государственной думы; Приступа Г. И., присяжный поверенный; Печенов К. Г., служащий железной дороги; Раич Н. И., товарищ председателя окружного суда; Рудаков П. Г., домовладелец; Садовский Ф. Г., служащий железной дороги; Слинко А. Т., 80 лет; Станков В. В., купец; Стахов; Суковкин Н. И., бывший киевский губернатор; Тихонов К. В., домовладелец; Тоболин А. А., бывший директор Государственного банка; Цитович А. Л., домовладелец; Щеголев С. Н., публицист.
Трупы заложников, найденные в херсонской ЧК в подвале дома Тюльпанова
Статистика чекистского вранья
Официальные данные ЧК о расстрелянных не отражают, разумеется, и 10% реальной цифры. По ним получается, что за 1918 г. было расстреляно 6185 чел. (в т.ч. за первую половину года 22), а всего за три года — 12733; в тюрьмы было посажено в 1918 г. 14829 чел., в концлагеря — 6407 и заложниками взято 4068 (в 1919 г. — 5491). Не говоря о том, что помимо приговоров ЧК, к которым относятся эти данные (охватывающие, к тому же, возможно, не все местные органы ЧК), по существующим инструкциям «контрреволюционеры» подлежали расстрелу на месте, каковым образом и была уничтожена масса людей, оставшихся даже неопознанными (кроме того, помимо ЧК расстрелы производились по приговорам ревтрибуналов и военных судов).
Но главное, что лишает приводимые цифры всякой достоверности как сколько-нибудь полные, — тот факт, что массовые расстрелы проводились ЧК задолго до официального объявления красного террора (сотнями, например, по казанской организации, ярославскому делу и множеству других), т.е. тогда, когда было расстреляно, якобы, всего 22 человека.
Трупы замученных красными у одной из станций Херсонской губернии. Изуродованы головы и конечности жертв
По подсчетам С.П.Мельгунова по опубликованным в советских же (центральных и некоторых провинциальных) газетах случайным и очень неполным данным за это время расстреляно было 884 человека. Более чем за два месяца до официального провозглашения террора Ленин (в письме Зиновьеву от 26 июня 1918 г.) писал, что «надо поощрять энергию и массовидность террора против контрреволюционеров, и особенно в Питере, пример которого решает».
Да и по сведениям самих большевистских газет нетрудно убедиться, что расстрелы ЧК, во-первых, начались задолго до (объявленного позже первым) расстрела офицеров л.-гв.Семеновского полка братьев А.А. и В.А. Череп-Спиридовичей 31 мая 1918 г., а, во-вторых, количество расстрелянных по публикуемым спискам намного превышает объявленное позже. В крупных городах по наблюдениям очевидцев расстреливалось ежедневно несколько десятков человек (в Киеве, в частности, по 60-70).
Наконец, по многочисленным свидетельствам, в списки включались далеко не все расстрелянные. По делу Щепкина в Москве в сентябре 1919 г. было расстреляно более 150 ч при списке в 66, в Кронштадте в июле того же года 100-150 при списке в 19 и т.д. За три первые месяца 1919 г. по подсчетам газеты «Воля России» было расстреляно 13850 ч.
В январе 1920 г. накануне провозглашения отмены смертной казни (формально с 15.01 по 25.05.1920 г., но которую никто, конечно, на деле не отменял — сами «Известия сообщали о расстреле с января по май 521 чел.) по тюрьмам прошла волна расстрелов, только в Москве погибло более 300 ч, в Петрограде — 400, в Саратове — 52 и т.д. По официальным данным одни только военно-революционные трибуналы с мая по сентябрь 1920 г. расстреляли 3887 человека.
Труп 17-18-летнего юноши, с вырубленным боком и изувеченным лицом
Хотя террор был официально объявлен 2 сентября, массовые расстрелы начались еще накануне. Представление о его ходе дают отрывочные сообщения с мест (отражающие, понятно, лишь очень небольшую часть репрессий). Здесь приводятся только те сообщения, где встречаются прямые указания на офицеров, но абсолютное их большинство не называет состав расстрелянных, а только общую цифру и общую характеристику типа «заложники», «контрреволюционеры», «буржуи», «враги пролетариата» и т.п.
В это время офицеры составляли среди расстрелянных больший процент, чем в дальнейшем, особенно в 1919 г. Их арестовывали и расстреливали в первую очередь.
Первые сведения о терроре, передовая статья советского официоза комментировала так: «Со всех концов поступают сообщения о массовых арестах и расстрелах. У нас нет списка всех расстрелянных с обозначением их социального положения, чтобы составить точную статистику в этом отношении, но по тем отдельным, случайным и далеко не полным спискам, которые до нас доходят, расстреливаются преимущественно бывшие офицеры… представители буржуазии в штатском платье встречаются лишь в виде исключения».
Найденная в подвале харьковской ЧК кожа, содранная с рук жертв при помощи металлического гребня и специальных щипцов
В Петрограде с объявлением «красного террора» 2 сентября 1918 г. по официальному сообщению было расстреляно 512 ч (почти все офицеры), однако в это число не вошли те сотни офицеров, которых расстреляли в Кронштадте (400) и Петрограде по воле местных советов и с учетом которых число казненных достигает 1300. Кроме того, как сообщал лорду Керзону английский священник Ломбард, «в последних числах августа две барки, наполненные офицерами, потоплены и трупы их были выброшены в имении одного из моих друзей, расположенном на Финском заливе; многие были связаны по двое и по трое колючей проволокой» .
По кораблям Балтийского флота ходили агенты ЧК и по указанию команды выбирали офицеров, которых уводили на расстрел. Один из уцелевших вспоминал: «Когда утром я поднялся на мостик — я увидел страшное зрелище. Откуда-то возвращалась толпа матросов, несших предметы офицерской одежды и сапоги. Некоторые из них были залиты кровью. Одежду расстрелянных в минувшую ночь офицеров несли на продажу».
В Москве за первые числа сентября расстреляно 765 ч, ежедневно в Петровском парке казнили по 10-15. В газеты время от времени попадали сообщения о небольших партиях расстрелянных. Таковые же встречались на протяжении конца 1918 и всего 1919 г.: 3 и 19 декабря, 24 января, 4 и 12 февраля (13 кадровых офицеров), 23 марта, 12 апреля, 1, 5 и 10 мая, 23 и 28 сентября, 20 декабря, 18 февраля 1920 г. и т.д.
Новые женщины — комиссары, красные командиры, борцы за свободную любовь — были рождены революцией 1917 года и закалились на фронтах Гражданской войны. Они не только участвовали в политической жизни. Они определяли моду и нравы нового пролетарского общества.
Женщины и Февральская революция.
23 февраля 1917 года на улицы вышли десятки тысяч женщин. Это событие разожгло Февральскую революцию. Эти протесты были приурочены к Международному женскому дню, и большевички стали главными их организаторами. «Настроение женщин было очень воинственным – не только рабочих женщин, но и женщин, стоящих в очередях за хлебом и керосином. Они устраивали политические собрания, они доминировали на улицах, они двинулись к Городской Думе с требованием хлеба, они останавливали трамваи. «Товарищи, выходите на улицы!», — кричали они с энтузиазмом. Они шли на фабрики и заводы, и призывали рабочих отложить инструменты», — писали Анна и Мария Ульяновы в «Правде» от 5 марта 1917 года.
Самые прогрессивные законы в истории.
В декабре 1917 года, всего через семь недель после формирования первого в мире государства рабочих, в результате победы Октябрьской революции, развод стал законным и легкодоступным. Вскоре было законодательно оформлено равенство женщин с мужчинами, и была отменена «нелегальность» детей, рождённых вне брака. С самых первых дней большевики выступали за равноправие женщин, но краеугольным камнем стало освобождение женщин от рабства в традиционной семье. До революции жизнь женщин была строго регламентирована: выйти замуж, любить только одного мужа, рожать детей и заниматься «вечной рутинной работой на кухне и в детской». Большевики оспаривали эти порядки и роль патриархата и Русской православной церкви.
Революция начала реализовывать мечты о системе социального обеспечения. Началось строительство родильных домов, больниц, школ, яслей, детских садов, социальных столовых и прачечных – всё это было нацелено на освобождение женщин от домашней работы. Для рабочих женщин был утверждён оплачиваемый декретный отпуск перед и после родов, на рабочих местах были организованы комнаты для кормления маленьких детей, а также для молодых мам введены перерывы на кормление грудью. Были написаны новые трудовые законы.
В 1920 году аборт стал законным и бесплатным. Лев Троцкий назвал его «одним из самых важных гражданских, политических и культурных прав женщин». Было создано Женское бюро для облегчения доступа женщин к политике, образованию и просвещению в сфере новых прав. Это бюро проводило литературные уроки, политические дискуссии и семинары на тему организации удобств на рабочем месте, например центров дневного ухода. Таким образом, был достигнут успех по целому ряду таких вопросов, как уход за детьми, жилищные проблемы и государственная медицина – всё это расширило горизонты для тысяч женщин.
Сексуальная свобода.
На протяжении всего постреволюционного периода большевики гарантировали широкое и свободное обсуждение сексуальности – это было радикальным новшеством. Отношения совершенно изменились. В 1921 году в «Коммунистической юности» был напечатан обзор, показавший, что 21% мужчин и 14% женщин считали брак идеальной формой отношений. 66% женщин предпочитали длительные отношения, основанные на любви, а 10% предпочитали отношения с различными партнёрами. Александра Коллонтай защищала радикальные перемены, говоря: «Старая семья, в которой мужчина был всем, а женщина ничем, типичная семья, в которой женщина не имела ни своей воли, ни личного времени, ни собственных денег, меняется прямо на наших глазах» («Коммунизм и семья», 1920).
Большевики считали, что отношения должны быть основаны на выборе и личной совместимости, а не на финансовой зависимости. Сексуальные дебаты, исследования и эксперименты распространились по всей стране. Молодёжь, в особенности, стремилась исследовать свою сексуальность. Девушка по фамилии Беракова написала в 1927 году в «Красном студенте»: «Золушки исчезли. Наши девушки знают, чего они хотят от мужчин, без каких-либо волнений многие спят с мужчинами из-за здорового влечения. Мы не объекты или простушки, за которыми должны ухаживать мужчины, девушки знают, кого они выбирают и с кем спят». Это было написано в стране, в которой только 10 лет назад аборт, развод и сексуальные отношения были незаконными.
Сталинская контрреволюция.
Годы войны против монархистов и 21 империалистической страны, приведшие к разрухе молодого государства рабочих, а также чрезвычайная изоляция революции, возникшая из-за поражения рабочих революций в Германии и других странах, создали условия для усиления бюрократии, которая пришла к власти при Сталине. Сталин и бюрократия применили авторитарные меры для разбиения сознания рабочего класса, внутреннего активизма и демократии, а также использовали свою власть для предотвращения побед социалистического движения за границей, в интересах консолидации привилегий бюрократии. Эта контрреволюция не только радикально отклонилась от рабочей демократии революционного периода, но и сознательно напала на завоевания женщин. Были отменены прогрессивные законы. Патриархальная семья снова стала средством социального контроля.
Вдохновляющее наследие.
Усиление бюрократии и предательство Сталина не умаляют значение революционных достижений 1917-го. Никогда прежде женщины не имели такого влияния на политику. Никогда прежде качество жизни и счастье женщин не обладали таким высоким приоритетом. Некоторые достижения Русской Революции до сих пор немыслимы для многих «самых прогрессивных» современных стран. Октябрьская революция остается бесспорным и вдохновляющим свидетельством неразрывной связи борьбы против всех форм угнетения и борьбы рабочего класса за социалистические перемены. Русская Революция показала, что рабочий класс является самой мощной общественной силой. Это единственное сознательное движение в интересах 99%, которое может всерьёз бороться против угнетения и неравенства женщин и других уязвимых групп. По примеру большевиков, мы должны понять, что без женщин – особенно рабочих женщин – невозможно победить капитализм и завоевать лучший мир.
Принято считать, что красный террор явился ответом на террор белый, то есть на террористические вылазки буржуазных элементов против коммунистов. Но на самом деле красный террор начался с момента захвата власти большевиками.
Начав свою правительственную деятельность в демагогических целях с отмены смертной казни, большевики немедленно ее восстановили. Уже 8 января 1918 года в объявлении Совета народных комиссаров говорилось о «создании батальонов для рытья окопов из состава буржуазного класса мужчин и женщин, под надзором красногвардейцев. Сопротивляющихся – расстреливать». И дальше: контрреволюционных агитаторов «расстреливать на месте преступления».
Другими словами, восстанавливалась смертная казнь на месте, без суда и разбирательства. Через месяц появилось объявление знаменитой впоследствии Всероссийской чрезвычайной комиссии: «…контрреволюционные агитаторы… все бегущие на Дон для поступления в контрреволюционные войска… будут беспощадно расстреливаться отрядом комиссии на месте преступления».
Угрозы стали сыпаться, как из рога изобилия: «мешочники расстреливаются на месте» (в случае сопротивления), расклеивающие прокламации «немедленно расстреливаются» и т.п. Однажды Совет народных комиссаров разослал по железным дорогам экстренную депешу о каком-то специальной поезде, следовавшем из Ставки в Петроград: «Если в пути до Петербурга с поездом произойдет задержка, то виновники ее будут расстреляны». «Конфискация всего имущества и расстрел» ждут тех, кто вздумает обойти изданные советской властью законы об обмене, продаже и купле. Угрозы расстрелом были разнообразны. И характерно, что приказы о расстрелах издавались не одним только центральным органом, а всякого рода революционными комитетами: в Калужской губернии было объявлено, что будут расстреливать за неуплату контрибуций, наложенных на богатых; в Вятке – «за выход из дома после 8 часов»; в Брянске – за пьянство; в Рыбинске – за скопление на улицах, и притом «без предупреждения». Грозили не только расстрелом – комиссар города Змиева обложил город контрибуцией и грозил, что неуплатившие «будут утоплены с камнем на шее в Днестре». Еще более выразительное: главковерх Крыленко, будущий главный обвинитель в Верховном революционном трибунале, хранитель законности в Советской России, 22 января объявлял:
«Крестьянам Могилевской губернии предлагаю расправиться с насильниками по своему рассмотрению». Комиссар Северного района и Западной Сибири, в свою очередь, опубликовал: «Если виновные не будут выданы, то на каждые 10 человек по одному будут расстреляны, нисколько не разбираясь, виновен или нет».
Однако официальной датой начала красного террора принято считать 17 августа 1918 года, когда в Петербурге бывшим студентом, юнкером во время войны, социалистом Каннегиссером был убит народный комиссар Северной коммуны, руководитель Петербургской чрезвычайной комиссии – Урицкий. Официальный документ об этом акте гласит: «При допросе Леонид Каннегиссер заявил, что он убил Урицкого не по постановлению партии или какой-нибудь организации, а по собственному побуждению, желая отомстить за арест офицеров и расстрел своего друга Перельцвейга».
Спустя десять дней, 28 августа, социалистка Каплан покушалась на жизнь Ленина в Москве.
Социалистка Фанни Ефимовна Каплан
В ответ на эти два теракта советская власть объявила о начале целой кампании террора. При этом объектом массовых казней были названы не отдельные личности, не какой-либо класс (как дворянство во времена Великой французской революции), а целые слои населения, а именно – все, кто не относился к рабочему классу или беднейшему крестьянству.
Мы не знаем и, вероятно, никогда не узнаем точной цифры этих жертв. С уверенностью, однако, можно сказать, что действительная цифра значительно превосходит цифру, приведенную позднее в полуофициальном сообщении (никакого официального извещения никогда не было опубликовано). В самом деле, 23 марта 1919 года английский военный священник Ломбар сообщал лорду Керзону: «В последних числах августа две барки, наполненные офицерами, потоплены, и трупы их были выброшены в имении одного из моих друзей, расположенном на Финском заливе; многие были связаны по двое и по трое колючей проволокой».
Один из очевидцев петроградских событий сообщал такие детали: «Что касается Петрограда, то при беглом подсчете количество казненных достигает 1300, хотя большевики признают только 500, но они не считают тех многих сотен офицеров, прежних слуг и частных лиц, которые были расстреляны в Кронштадте и Петропавловской крепости в Петрограде без особого приказа центральной власти, по воле местного Совета; в одном Кронштадте за одну ночь были расстреляны 400 чел. Во дворе было вырыто три большие ямы, 400 человек поставлены перед ними и расстреляны один за другим».
«Истерическим террором» назвал эти дни в Петрограде один из руководителей ВЧК, Петерс, в интервью, данном газетному корреспонденту в ноябре. «Вопреки распространенному мнению, – говорил он, – я вовсе не так кровожаден, как думают». В Петербурге «мягкотелые революционеры были выведены из равновесия и стали чересчур усердствовать. До убийства Урицкого в Петрограде не было расстрелов, а после него слишком много и часто без разбора, тогда как Москва в ответ на покушение на Ленина ответила лишь расстрелом нескольких царских министров». И тут же, однако, не слишком кровожадный Петерс грозил: «Я заявляю, что всякая попытка русской буржуазии еще раз поднять голову встретит такой отпор и такую расправу, перед которой побледнеет все, что понимается под красным террором».
Однако всего за несколько дней перед тем в «Еженедельнике ЧК» (№ 6) был опубликован весьма укороченный список расстрелянных за покушение на Ленина. Их было 90 человек.
Среди них были министры, офицеры, служащие кооперативных учреждений, присяжные поверенные, студенты, священники и др.
А всего в эти дни в Москве, по общим сведениям, были расстреляны больше 300 человек.
Не только Петербург и Москва ответили за покушение на Ленина сотнями убийств. Эта волна прокатилась по всей Советской России – и по большим и малым городам, и по местечкам и селам.
Характерен экстренный бюллетень ЧК по борьбе с контрреволюцией в Моршанске, выпущенный по поводу происходивших событий. Он, между прочим, гласил: «Товарищи! Нас бьют по одной щеке, мы это возвращаем сторицей и даем удар по всей физиономии. Произведена противозаразная прививка, т.е. красный террор… Прививка эта сделана по всей России, в частности, в Моршанске, где на убийство тов. Урицкого и ранение т. Ленина ответили расстрелом… (перечислены 4 человека), и если еще будет попытка покушения на наших вождей революции и вообще работников, стоящих на ответственных постах из коммунистов, то жестокость проявится в еще худшем виде… Мы должны ответить на удар – ударом в десять раз сильнее». И впервые, кажется, появилось официальное заявление о заложниках, которые будут «немедленно расстреляны» при «малейшем контрреволюционном выступлении». «За голову и жизнь одного из наших вождей должны слететь сотни голов буржуазии и всех ее приспешников», – гласило объявление «всем гражданам города Торжка и уезда», выпущенное местной уездной ЧК. Далее шел список арестованных и заключенных в тюрьму в качестве заложников: инженеры, купцы, священники и… правые социалисты-революционеры. Всего 20 человек. В Иванове-Вознесенске заложников взяли 184 человека и т.д. В Перми за Урицкого и Ленина расстреляли 50 человек. Всего за Урицкого и Ленина погибли тысячи невинных людей. Тысячи по всей России были взяты заложниками.
Террор принимает ужасающие формы.
25 сентября 1919 года в партийном большевистском помещении в Москве, в Леонтьевском переулке, произведен был заранее подготовленный взрыв, разрушивший часть дома. Во время взрыва были убиты и ранены несколько видных коммунистов. На другой день в московских газетах за подписью Каменева была опубликована угроза: «белогвардейцы», совершившие «гнусное преступление», «понесут страшное наказание».
В записке народного комиссара внутренних дел Дзержинского, поданной в Совет народных комиссаров 17 февраля 1922 года, между прочим, говорилось: «В предположении, что вековая, старая ненависть революционного пролетариата против поработителей поневоле выльется в целый ряд бессистемных кровавых эпизодов, причем возбужденные элементы народного гнева сметут не только врагов, но и друзей, не только враждебные и вредные элементы, но и сильные и полезные, я стремился провести систематизацию карательного аппарата революционной власти».
Ленин еще весной 1917 года утверждал, что социальную революцию осуществить весьма просто: стоит лишь уничтожить 200– 300 буржуев. Известно, что Троцкий в ответ на книгу Каутского «Терроризм и коммунизм» дал «идейное обоснование террора», сведшееся, впрочем, к чрезмерно простой истине: «Враг должен быть обезврежен; во время войн это значит – уничтожен».
«Устрашение является могущественным средством политики, и надо быть лицемерным ханжой, чтобы этого не понимать». И прав был Каутский, сказавший, что не будет преувеличением назвать книгу Троцкого «хвалебным гимном во славу бесчеловечности».
Не могло быть ничего более возмутительного, чем дело капитана Щастного, рассматривавшееся в Москве в мае 1918 года в так называемом Верховном революционном трибунале. Капитан Щастный спас остаток русского флота в Балтийском море от сдачи немецкой эскадре и привел его в Кронштадт. Он был обвинен тем не менее в измене. Обвинение было сформулировано так: «Щастный, совершая геройский подвиг, тем самым создал себе популярность, намереваясь впоследствии использовать ее против советской власти». Свидетелем против Щастного выступил Троцкий. Щастный был расстрелян «за спасение Балтийского флота». Этим приговором устанавливалась смертная казнь уже и по суду.
Смертную казнь по суду или в административном порядке, как то практиковала Чрезвычайная комиссия на территории Советской России и до сентября 1918 года, то есть до момента как бы официального объявления «красного террора», нельзя считать единичными фактами. Их было даже не десятки, а сотни.
«Отбросим все длинные, бесплодные и праздные речи о красном терроре… Пора, пока не поздно, не на словах, а на деле провести самый беспощадный, строго организованный массовый террор…» – призывал «Еженедельник ВЧК».
По мере удаления от центра кровожадность ЧК возрастала – начали с сотен, дошли до десятков тысяч. В Киеве печатался «Красный Меч» – орган ВУЧК, который возглавлял Лацис. В № 1 мы читаем статью редактора Льва Крайнего: «У буржуазной змеи должно быть с корнем вырвано жало, а если нужно, и разодрана жадная пасть, вспорота жирная утроба. У саботирующей, лгущей, предательски прикидывающейся сочувствующей (?!) внеклассовой интеллигентской спекулянтщины и спекулянтской интеллигенции должна быть сорвана маска. Для нас нет и не может быть старых устоев морали и гуманности, выдуманных буржуазией для угнетения и эксплуатации низших классов». «Объявленный красный террор, – вторит ему тут же некто Шварц, – нужно проводить по-пролетарски…»
Вся Россия покрылась сетью чрезвычайных комиссий для борьбы с контрреволюцией, саботажем и спекуляцией. Не было города, не было волости, где ни появлялись бы отделения всесильной Всероссийской чрезвычайной комиссии, которая отныне стала основным нервом государственного управления и поглощает собой последние остатки права. Сама «Правда», официальный орган Центрального комитета коммунистической партии в Москве, должна была заметить 18 октября: «вся власть советам» сменяется лозунгом «вся власть чрезвычайкам».
Уездные, губернские, городские (на первых порах волостные, сельские и даже фабричные) чрезвычайные комиссии, железнодорожные, транспортные и пр., фронтовые или особые отделы ЧК по делам, связанным с армией. Наконец, всякого рода «военно-полевые», «военно-революционные» трибуналы и «чрезвычайные» штабы, «карательные экспедиции» и пр. и пр. – все это создавалось для осуществления красного террора.
Константинопольский корреспондент «Общего дела» Л. Леонидов в ряде очерков «Что происходит в Одессе» представлял потрясающие картины жизни в Одессе в те дни. По его словам, число расстрелянных, по официальным данным, доходило до 7000. Расстреливали по 30—40 человек в ночь, а иногда по 200—300. Тогда действовал пулемет, ибо жертв было слишком много, чтобы расстреливать поодиночке.
Поголовно расстреляли всех офицеров, захваченных на румынской границе, не пропущенных румынами через Днестр и не успевших присоединиться к войскам генерала Бредова. Таких насчитывалось до 1200; они были заключены в концентрационные лагеря и постепенно расстреляны, 5 мая проведен был самый массовый расстрел этих офицеров. Ночью в церквях раздался «траурный» звон. Ряд священников, по словам автора сообщения, были за это привлечены к суду Революционного трибунала и приговорены к 5—10 годам принудительных работ.
В некоторых чрезвычайных комиссиях, говорят, заведена была особая должность – «завучтел», то есть заведующий «учетом тел».
Интересно, что подавляющее число красных палачей не умерли своей смертью, а были сметены очередной волной террора, теперь уже сталинского, и погибли в застенках НКВД так же стремительно, как они сами истребляли своих жертв в застенках ВЧК. И в этом, наверное, есть своя, особенная логика Истории.
Гражданская война закончилась победой “красных”. Однако это была первая победа. Ее влияние на последующий ход исторического развития нашей страны катастрофичен. Взяв за аксиому положение о том, что гражданская война была выиграна благодаря мудрой политики партии большевиков, ее руководителю перенесли в мирную жизнь все свои военные наработки. Чрезвычайные административные методы управления, заложенные во время гражданской войны в процессе войны за выживание советской власти, в последующем были доведены до абсурда. Террор, который еще можно было как-то объяснить в условиях жесткого противостояния, становится необходимым атрибутом подавления малейшего инакомыслия. Однопартийность и диктатура партии будут объявлены высшим достижением демократии. Тоталитарная система, спасшая партию в период гражданской войны, станет ее надежным оплотом и в дальнейшем.
Данные о жертвах гражданской войны до сих пор очень отрывочны и неполны. Тем не менее, все исследователи согласны, что большинство потерь приходится на долю мирного населения, а в вооруженных силах от болезней умерло больше солдат, чем погибло в бою. В рядах Красной Армии и красных партизан, по некоторым оценкам, погибло в бою и умерло от ран и болезней до 600 тысяч человек.
Сколько-нибудь надежных данных о потерях белых нет. Принимая во внимание их гораздо меньшую (в четыре-пять раз) численность и лучшую боевую подготовку, а также то, что до ¼ советских потерь приходится на войну против Польши, число погибших в бою и умерших от болезней в белых армиях можно оценивать в 200 тысяч человек.
Не менее 2 миллионов составляет число жертв террора, главным образом “красного”, и потери крестьянских формирований (“зеленых”), сражавшихся как с красными, так и с белыми. По крайней мере, 300 тысяч человек погибли в ходе еврейских погромов.
Всего из-за гражданской войны население СССР (в послевоенных границах) уменьшилось более чем на 10 миллионов человек. Из них более 2 миллионов эмигрировало, а более 3 миллионов мирных жителей умерло от голода и болезней.
Если обратиться к судьбам политических партий после революции и их взаимоотношениям, то здесь нельзя не отметить несколько принципиальных моментов. Большевики, конечно, были заинтересованы в расширении политической базы революции и в поиске союзников. Иначе и быть не могло, ибо в тогдашних условиях другая тактика была бы равносильна политическому самоубийству. Однако очень скоро политическая власть в Советской республике обретает зримые черты однопартийной диктатуры. Почему это произошло?
Если внимательно присмотреться к теории пролетарской диктатуры, стройного здания новой государственности, начертанного на бумаге Лениным и его соратниками, то в нем не увидеть места для других партий. В самом деле, ядром пролетарской диктатуры, объединяющим деятельность всех государственных и негосударственных органов, объявлялась коммунистическая партия большевиков. Претворение на практике этой идеи вело к однопартийной системе. Первоначально большевики обусловливали участие в политической жизни других партий признанием советской власти. Многие из социалистических партий после Октября в принципе не выступали против признания ее легитимности и были готовы к сотрудничеству, оговаривая его рядом условий. Поэтому пользоваться термином «антисоветские выступления» применительно к этому времени нужно осторожно. Скорее речь идет о противодействии политике большевиков. Не могла не вызвать неприятие других партий та роль, которая им отводилась, а именно — жалких соглашателей со всеми большевистскими импровизациями. Первыми жертвами на пути к однопартийной диктатуре стали меньшевики и эсеры, исключенные из Советов декретом ВЦИК от 14 июня 1918 г. После «мятежа» левых эсеров в начале июля 1918 г. и их «выдворения» из Советов последние становятся почти однородными в партийном отношении. Особого смысла в существовании партий или их остатков, уготованных на роль придатков к большевикам, не было, и, забегая вперед, можно увидеть, что все они были поглощены правящей партией или самораспустились. Тем же, кто продолжал упорствовать в своей оппозиции, предстояла нелегкая судьба.
В целом, однако, говоря о первом периоде революционных преобразований, вряд ли можно сказать об окончательном утверждении большевистской диктатуры. Процесс ее оформления требовал времени. Новая власть была еще слишком слабой. Она напоминала скорее грубо и наспех сколоченное сооружение, чем стройное здание государственного устройства. Ей еще предстояла длительная и упорная борьба за выживание, в ходе которой возникли еще более странные и причудливые формы, характеризующие новое общество и государство. Говоря об этом времени, трудно, например, определить, особенно на местах, в чьих же руках была сосредоточена реальная власть: то ли советского исполкома, то ли партийного комитета, то ли ревкома, то ли местной «чрезвычайки».
Коверкание русской истории дает свои плоды, многое превращается в легенду — в миф. Очень сложно искать истину и отсюда создаются сложности для анам за ситуации, наша задача сохранить те, знания, которые мы имеем, не предать забвению те куски знаний, что мы имеем.
Гражданская война 1917 года, это была кровопролитная война в коде которой проходил геноцид русской нации. Под предлогом «борьбы за свободу крестьян», продвигалась большевистская идеологии и марксистское учение о капитализме. Это была война, когда брат поднимался на брата, а отец поднимался на собственных детей и к сожалению урок этой истории не был усвоен и сегодня мы наступаем на те, же трабли (конфликт в Украине). Так, почему началась гражданская война? Как произошло, что большевики, находясь в зародыше смогли совершить переворот в стране. Причем переворот не только в военной Форме, но переворот в головах, так что люди поверили в свободу и в социальное равенство. Конечно, без спорно, что мы виним во всем большевиков и масонов, которые стоят за этим. Это все верно, НО — они враги. Это естественно, когда одна страна нападает на другую: продвигает то, что выгодно им, нападает и убивает (не важно, каким способом с помощью пули или с помощью сигареты). Здесь важно понимать, что война не закончилась в 45 году, в чем нас пытаются убедить наши противники. Война продолжается по сей день и хуже всего, что мы вынуждены оборонятся не от американцев и англичан, а от собственных чиновников и олигархов. И хуже то, что мы смиренно принимаем все удары: без борьбы, без сопротивления. Где русский боевой дух?
Но, это лирическое отступление было.
Восстание казаков
Итак. через месяц после Октябрьской революции власть взяла под контроль большую часть севера и центральную часть страны. Основными точками сопротивления были Дон, Кубань, Украина, где находили казаки.
Казаки резко отличались от русскою народа. За верную службу они получали 30 десятин земли. Стоит ли упомянуть, что при таком положении вещей они вряд ли в чем-то нуждались. Большевика потребовалось всего несколько «неудачных Фраз», в которых они клеймили «кулаков», что тут же вызвало бунт казаков. Тут, же следует упомянуть и фраза Троцкого, о том, что казаки способны на самоорганизацию и потому подлежат истреблению.
Казаки преследовали следующие цели:
1. Уничтожение большевистской анархии.
2. Восстановление могущества и целостности страны.
3. Созыв собрании на основе всеобщего избирательного прав.
4. Установление местного самоуправления.
На собранном совете в Киеве казаки не признали законной власть большевиков. Большевики покинули этот съезд и в Харькове собрали собственный, признав сами себя единственной законной властью.
9 февраля советские войска вошли в «буржуазный» Киев. Где без крайних мер не обошлось. Так большевики запросили помощь у европейских государств заключив Брест-Литовский договор и 1 марта в Киев вошли немецкие войска, таким образом Киев был захвачен большевиками.
Появление Красной армии
В тяжелой обстановке большевики в короткий срок сформировали первую армию с помощью экономического манипулятора — деньги. Большевики установили политическую диктатуру и в октябре 17 года набрали действующие военные единицы. Хотя позже в армии началось падение боевого духа. Люди не хотели воевать, а декрет о создании красной армии оставался лишь на бумаге. По Факту у большевиков не было на тот момент армии. Первыми вооруженными единицами стали добровольцы. часто набираемые с помощью профсоюзных комитетов.
Рост оппозиции и начало вмешательства западных интервентов выявили. что военных сил недостаточно 9 января 1918 объявили об обязательной воинской мобилизации. Так к июлю 1918 года численность армии возросла до 800 тыс человек, а в ноябре до 1,5 млн. человек. Однако, позже в армии начался разлад и дезертирство. Попытка создать «демократическую» армию провалилась. Народный председатель Троцкий быстро принял меры, и даже ввел систему заложников. Таким образом, за волевой шаг солдата могли отвечать члены его семьи. Помимо дезертирстве были еще проблемы связанные с обеспечением армии: началась голодовка, не было военного снаряжения, не было командиров. Однако, мобилизации продолжалась и вопросы командования решились с помощью захваченных белых офицеров, и Солдатов которые сами были настроены против белой армии. За офицерами ставили политическом комиссара, который головой отвечал за порядок среди офицеров. Служба в красной армии стала хорошим способом продвижения по социальной лестнице.
Так, сформировалась красим армии, так проходила гражданская война.
Северный фронт. Отсюда с 1916 началась работа большевиков по перевороту в стране. Большевистская работа на Северном фронте, несмотря на тяжёлые условия существования нашей партии, развернулась с начала первой мировой войны. Она подготавливалась в Петербургском комитете РСДРП(б), социал-демократами Латышского края, стоявшей на большевистских позициях, военными партийными организациями, главным образом Рижской и Ревельской, специально созданными военно большевистскими организациями, созданными во время войны на основе опыта 1905 и последующих годов, наконец, отдельными большевиками, мобилизованными в армию.
Прокламации и листовки Петербургского комитета, распространяемые по всей России, быстро проникали в войска. В составленном в августе 1916 г. департаментом полиции списке прокламаций, распространяемых петербургскими социал-демократическими организациями в разных городах России, значится, что они распространялись в Пскове, Ревеле, Гельсингфорсе, Белоострове, где стояли гарнизоны частей Северного фронта . О характере прокламаций и быстроте их проникновения в войска фронта можно судить по тому же списку: знаменитая листовка Петербургского комитета РСДРП «К рабочим и солдатам», по поводу разоблачения шпионажа Мясоедова, с призывом бороться за всенародный суд над изменниками и за превращение империалистической войны в гражданскую, выпущенная в феврале 1915 г., распространялась в Ревеле в апреле того же года. Тогда же в Ревеле и Пскове распространялась выпущенная в марте листовка Петербургской железнодорожной организации РСДРП против войны, а листовка Петербургского комитета РСДРП с призывом организовать силы для свержения самодержавия, выпущенная в июле 1915 г., по свидетельству департамента полиции, появилась в Гельсингфорсе уже 23 июля того же года.
Но изданием и распространением листовок не ограничивалась организующая роль Петроградской большевистской организации. Её влияние сказалось на всей революционной работе в войсках фронта и прежде всего на кораблях и судах Балтийского флота, где в связи с наличием среди моряков значительного числа рабочих имелась исключительно благоприятная почва для партийной деятельности. Здесь уже в 1915 г. возникли партийные ячейки, объединявшиеся в коллективы и работавшие под руководством единого центра.
Как утверждал начальник охранного отделения в своей записке в департамент полиции 3 декабря 1915 г., «агентурой… отмечено существование военной организации РСДРП среди нижних чинов Балтфлота в следующем виде. На каждом корабле функционируют социал-демократические ячейки, избирающие свой коллектив; коллектив каждого корабля имеет представителя в руководящем коллективе…» (Центральный архив революции (ЦАР), ф. 102, д. N 16, ед. хр. 293 — 195 «Военно-революционная организация социал-демократии всех наций», л. 7, записка за N 228.)
Несмотря на произведённый 28 декабря 1915 г. разгром большевистской организации линейных кораблей «Император Александр II» и «Цесаревич» и арест 17 её видных пропагандистов, революционная работа среди матросов оживилась уже в январе — феврале 1916 года. В сухопутных частях Кронштадтской крепости и в береговых командах Кронштадтского порта снова распространялись прокламации Петроградского комитета РСДРП. В июле 1916 г. сорганизовался главный коллектив Кронштадтской военной организации Российской социал-демократической рабочей партии. Он успел выпустить две прокламации. 8 сентября 1916 г. была жандармерией произведена «ликвидация» коллектива; к ответственности были привлечены главные его руководители — 9 солдат сухопутных частей и 5 матросов береговых, команд. Тем не менее 19 октября секретная агентура донесла о выпуске главным коллективом новой прокламации и распространении её среди солдат и матросов.
В переписке между штабом Северного фронта и штабом Верховного Главнокомандующего по поводу намечавшихся к отправке в действующую армию 128 неблагонадёжных матросов, списанных с кораблей Балтфлота идет речь недопустимости отправления политически неблагонадёжных нижних чинов как сухопутного, так и морского ведомства в действующие армии во избежание распространения в них преступной пропаганды (ЦГВИА, ф. 2031, д. N 43, л. 38.)
2 апреля 1915 г. в Риге был задержан рабочий завода товарищества «Проводник» Людвиг Сангайло, член «Литовского культурного центра» при Рижском комитете СДЛК. При обыске у него была обнаружена листовка «Долой иуд» на латышском и литовском языках. Соединённый суд 5-й армии приговорил Сангайло к двум годам заключения в крепости15 . 12 июля 1915 г. на ст. Вольмар было арестовано пять членов Среднелифляндской организации СДЛК. При обыске у них были обнаружены: воззвание на латышском языке «Товарищи и сограждане», с призывом к свержению существующего строя; рукописи революционных стихотворений и песен на латышском и русском языках, в частности пролетарский гимн «Интернационал». Соединённый суд 12-й армии приговорил четверых из них к заключению в крепость сроком от одного до трёх лет и лишь одного оправдал. (ЛФЦГВИА, св. 255, д. N 5123)
В Риге 1-2 марта 1916 г., в связи с появившимися в городе воззваниями к траншейным рабочим и к призываемым на поверку белобилетчикам, полиция арестовала 9 руководящих работников партии во главе с членом ЦК СДЛК Киршем Енкусовичем Стрике. Но и после этой ликвидации жандармское управление получило от своей секретной агентуры сведения, что «некоторые из оставшихся на свободе более активных деятелей СДЛК в последних числах марта 1916 г. вновь занялись организационной работой, для чего приступили к выборам новых членов руководящих партийных учреждений и успели организовать «коллегию пропагандистов», а к годовщине ленских событий (4 апреля) по примеру прошлых лет решили выпустить и распространить воззвание от имени ЦК, а также вывесить в ночь с 3 на 4 апреля, где будет возможно по местным условиям, флаг с соответствующими революционными надписями». И действительно, в ночь на 4 апреля 1916 г. одна из расставленных полицией засад задержала в Александровском парке мужчину и женщину при попытке вывесить красный флаг с надписью «Долой самодержавие! Да здравствует революция!» Мужчина был ранен городовым, сделавшими по нему четыре выстрела.
Антивоенная пропаганда большевиков сочеталась с организационной работой в войсках, особенно в латышских частях, сформированных в 1915 году. Главным очагом большевизма стал запасный полк, находившийся вначале в г. Юрьеве, а с сентября 1916 г. — в Вольмаре. Сюда в 1916 г., в связи с реорганизацией латышских батальонов в полки, попала значительная часть активных работников из московской группы СДЛК, Курляндской, Биденской и других организаций. Некоторые из них были ранее членами руководящих партийных органов (например Я. К. Вилкс, состоявший членом Виденского комитета). В июле 1916 г. в запасном полку была оформлена большевистская ячейка, получившая название «Pelekee» — «Серые» (по серому цвету солдатских шинелей). О первом периоде существования этой ячейки тов. Вилкс сообщает: «Кроме старых членов партии, встретившихся в Латышском запасном полку, было привлечено несколько новых. На собраниях ячейки, устраиваемых за городом, обсуждались доклады о войне, а также информация о состоянии и работе партийных организаций в Латвии. Была осуждена шовинистическая позиция Плеханова, изложенная им в брошюре «О войне», и приняты резолюции в большевистском духе.»
В 436-м пехотном Неволадожском полку 109-й пехотной дивизии 12-й армии большевистская группа существовала с 1916 года. Её организатором был А. Г. Васильев, бывший рабочий петербургского завода Леснера, член партии с 1905 года. Кроме него в группу входили: солдат Д. И. Гразкин, член партии с 1909 г., и зауряд-прапорщик Р. Ф. Сиверс. К ним примкнул подпоручик Хаустов, эсер-максималист, стоявший на антивоенных позициях. К декабрю 1916 г. группа обросла активом из революционно настроенных солдат. После декабрьских боёв 1916 г. через Д. И. Гразкина была установлена связь с остальными полками 109-й пехотной дивизии. Об этом Д. И. Гразкин сообщает: «Когда я был в дивизионном лазарете, у меня стала намечаться связь с большим количеством народа в полках. Мы начали нащупывать сочувствующих нам людей в 433, 434 и 435-м полках и создавать группы. К сожалению, не помню фамилий этих товарищей, но знаю только, что потом они все участвовали в полковых и ротных комитетах».
Большевистская пропаганда проникала на фронт и через запасные части. В приказе по Двинскому военному округу от 21 декабря 1914 г. говорилось, что командующий 1-й армией доносил главнокомандующему Северо-Западного фронта, что «с прибытием маршевых команд в войска наблюдаются признаки социалистической пропаганды».
Репрессии правительства против дезертиров вызвали другую форму уклонения от военной службы — бродяжничество. По заявлению генерала Рузского, «бродяжничество обратилось для некоторых нижних чинов как бы в особую профессию с особым укладом жизни, особыми нравами и обычаями, причём образовался особый тип солдата-бродяги, странствующего по этапам и запасным частям и именующего себя «лётчиком». Бродяжничество на Северном фронте приняло настолько широкое распространение, что генерал Рузский вынужден был отдать приказ за N 915 от 23 октября 1916 г. об учреждении при некоторых запасных батальонах фронта нештатных рот и команд «для временного содержания в них тех беглых или самовольно отлучившихся нижних чинов, к установлению личности коих встретились при задержании их затруднения».
В декабре 1916 г. вспыхнули серьёзные волнения в 17-м Сибирском стрелковом полку 2-го Сибирского корпуса и в 55-м Сибирском полку 6-го Сибирского корпуса. Наиболее крупным из них было событие в 17-м Сибирском стрелковом полку, где в ночь на 23 декабря восстал 1-й батальон, отказавшись идти в наступление. Обстоятельства этого дела всесторонне изложены в заключении военного прокурора 12-й армии77 . Они начались с того, что в средних числах декабря командир полка полковник Бороздин получил по полевой почте анонимное письмо, предупреждавшее, что полк в наступление не пойдёт. 18 декабря взводный 2-го взвода 14-й роты Кармазин получил через обозного роты Щербакова запечатанное письмо, переданное последнему неизвестным солдатом, заявившим, что письмо привезено Кармазину земляком из дому. В письме, обращенном «К товарищам» был призыв объединиться! и заявить начальству, что солдаты «позиции держать будут, а в наступление не пойдут так как не желают зря проливать кровь за продажное начальство». В 20-х числах декабря взводный командир 18-го Сибирского стрелкового полка Евдокимов получил по полевой почте письмо с надписью «от 17-го Сибирского стрелкового полка». В письме говорилось, что для того чтобы добиться скорейшего мира, надо согласиться «вперёд не ходить». Предлагалось «как можно быстрее распространить письмо среди других солдат». Приблизительно в то же время в 19-м Сибирском стрелковом полку на имя взводного 3-го взвода 13-й роты, без указания фамилии, поступило «из действующей армии» по полевой почте анонимное письмо с сообщением, что если не будет заключён мир, то в войсках начнутся забастовки, о чём уже решено в заамурских полках. Наконец, появилась написанная печатными буквами прокламация, в которой говорилось: «…15-й полк, задержите свою храбрость, не ходите в наступление, и мы не пойдём… Если какая рота пойдёт наступать, тогда тыловая рота будет стрелять в затылок… господа офицеры… если будете гнать стрелков, тогда вас всех на этом же месте будем стрелять и прикалывать штыками… 15-й полк, не ходи наступать, а я скажу вам, кого нужно бить, то когда всё пой(мём), тогда не теряя времени пойдём, перебьём своё начальство, генералов, министров и Николая царя II-го, тогда вот будем и миру ждать. Мир в наших руках».
8 ноября 1916г. в 11-м Сибирском стрелковом полку распространялось следующее обращение: «Наши стрелки! Мы слышали, что хочут наступать 10 или 15-го. Не ходите! Кто пойдёт, жив не будет. Завтра робу не берите». Одновременно в полку была обнаружена прокламация с призывом кончить войну и повернуть оружие против поработителей. «Товарищи, — говорилось в ней, — довольно воевать, долой кровопролитную войну, беритесь за оружие, идите войной на купцов и всю шайку кровососных царских разбойников! Долой войну, долой кровавое правительство, да здравствует мир!».
23 и 25 декабря отказались идти в наступление некоторые роты 55-го Сибирского стрелкового полка 14-й Сибирской дивизии. Об этом отказе наступать в рапорте от 25 декабря 1916 г. за N 2033 на имя Николая II начальник 14-й Сибирской стрелковой дивизии генерал-лейтенант Довбор-Мусницкий писал: «Вашему императорскому величеству всеподданнейше доношу, что в боях под Ригой 23 и 25 декабря стрелки некоторых рот 55-го Сибирского стрелкового полка отказались идти в бой и на увещания офицеров грозили последним оружием… По моему приказанию, в 15 К часе в 25 сего декабря 13 стрелков 5-й и 7-й рот расстреляны стрелками тех же рот, в присутствии моём к представителей от всех рот и команд полков дивизии, находившихся на вверенном мне участке. Расстрелянные — уроженцы преимущественно Пермской, Томской, Владимирской и Петроградской губерний. Дознание производится. Порядок восстановлен».
Подробности этих событий описаны бывшим командиром 55-го Сибирского стрелкового полка полковником Поповым в записке, составленной им 28 марта 1917 г. во время нахождения в резерве чинов штаба Петроградского военного округа. По свидетельству Попова, до декабрьских боёв никаких признаков брожения в полку не было. 22 декабря, вечером, 14-й Сибирской стрелковой дивизией был получен приказ о наступлении, и 55-му Сибирскому стрелковому полку «дана была решительная задача». За 40 минут до начала штурма 15-я рота, считавшаяся ранее во всех отношениях примерной, отказалась идти в атаку. На заданный Поповым одному из стрелков вопрос, как он себя чувствует, последний ответил: «Как люди». Когда Попов поднял руку на стрелка с криком: «Что за ответ?» — вся рота ощетинилась штыками. Роту пришлось отвести в резерв, что в свою очередь вызвало беспокойство соседней, 16-й, роты. Однако во время боя 15-я рота раскаялась и получила задание. Вечером 23 декабря в 54-м Сибирском стрелковом полку был задержан стрелок 3-й роты, 55-го Сибирского стрелкового полка, который призывал солдат не идти в наступление, укоряя их в том, что они не поддержали своих товарищей из 55 и 56-го полков. Рано утром 25 декабря, перед атакой, началось брожение в 5 и 7-й ротах 55-го полка, вследствие чего в бой пришлось бросить лишь 1-й и 3-й батальоны. После расстрела 9 стрелков 7-й роты и 4 стрелков 5-й роты в течение 26 и 27 декабря из полка были изъяты 68 зачинщиков. На этом волнения в 55-м Сибирском стрелковом полку закончились…
В ночь с 16 на 17 июля 1918 года произошла трагедия. В Екатеринбурге расстреляли царскую семью (Николая II, жену, сына, четырех дочерей и слуг).
Убийство царской семьи не было расстрелом в обычном понимании: залп — и приговоренные падают замертво. Быстро умер только Николай II и его супруга — остальные из-за хаоса в расстрельной комнате еще несколько минут ждали смерти. 13-летнего сына Алексея, дочерей и слуг императора убивали выстрелами в голову и кололи штыками. Как происходил весь этот ужас — в рассказе исследователя гибели царской семьи.
По словам коменданта Юровского, все пошло вовсе не так, как он задумывал. «Его идея была в том, что в этой комнате — оштукатуренная с деревянными брусками стена, и не будет рикошета, — говорит Неуймин. — Но чуть выше идут бетонные своды. Революционеры стреляли бесприцельно, пули стали попадать в бетон и отскакивать. Юровский рассказывает, что в самый разгар был вынужден дать команду прекратить огонь: одна пуля пролетела у него над ухом, а другая попала товарищу в палец».
«Мне долго не удавалось остановить эту стрельбу, принявшую безалаберный характер, — вспоминал Юровский в 1922 году. — Но когда, наконец, мне удалось остановить, я увидел, что многие еще живы. Например, доктор Боткин лежал, опершись локтем правой руки, как бы в позе отдыхающего, револьверным выстрелом с ним покончил. Алексей, Татьяна, Анастасия и Ольга тоже были живы. Жива была еще и [служанка] Демидова».
К тому же Юровский не учел размеры комнаты (примерно 4,5 на 5,5 метра): члены царской семьи расположились в ней, но расстрельщикам места уже не хватало, и они стояли друг за другом. Есть предположение, что внутри комнаты стояли только трое — те, кого знала царская семья (комендант Юровский, его помощник Григорий Никулин и начальник охраны Павел Медведев), еще двое встали в дверном проеме, остальные — за ними. Алексей Кабанов, например, вспоминает, что стоял в третьем ряду и стрелял, просунув руку с пистолетом между плечами товарищей.
Он же рассказывает, что когда наконец вошел в комнату, то увидел, что «над девицами» стоят Медведев (Кудрин), Ермаков и Юровский и стреляют в них сверху. Баллистическая экспертиза подтвердила, что у Ольги, Татьяны и Марии (кроме Анастасии) — пулевые ранения в голову. «Тов. Ермаков хотел закончить дело штыком. Но, однако, это не удавалось, — пишет Юровский. — Причина выяснилась позднее (на дочерях были бриллиантовые панцири вроде лифчиков). Я вынужден был по очереди расстреливать каждого».
Когда стрельба прекратилась, обнаружилось, что на полу — живой Алексей — оказывается, в него никто не стрелял (должен был стрелять Никулин, но он рассказал потом, что не смог, потому что Алешка ему нравился — за пару дней до расстрела он вырезал ему деревянную дудочку). Царевич был в обмороке, но дышал — и Юровский также выстрелил ему в упор в голову.
Термином «диктатура пролетариата» был некогда определен выдающийся период русской истории, открытый Октябрьской революцией. Это был чрезвычайно сложный период, где сконцентрировались все испытания и тяготы, которые только могут выпасть на долю нового поколения. Была война, была интервенция, экономическая разруха, голод, болезни, восстания и террор. В стране одна часть ее граждан подверглась беспощадному подавлению и истреблению со стороны другой её части. Словом, была диктатура со всеми её атрибутами и это несомненно. Однако русский пролетариат доныне хранит загадку своего участия в революции. Кем он оказался в ней, гегемоном, диктатором или просто человеческим материалом в замесе нового общества? Факты противоречивы. Благодаря советской историографии хорошо известны примеры участия рабочего класса России в революции, его роль в строительстве и защите Советского государства. Известна, но гораздо менее изучена другая сторона его активного участия в событиях октябрьского переворота и гражданской войны, от которой походу отмахивались, легко списывая на мелкобуржуазное влияние, сохранение пережитков прошлого и т. п. Давно существует необходимость уравнять в правах на внимание историков обе эти стороны жизнедеятельности рабочего класса в первые годы Советской власти. Хотя бы для того, чтобы убедиться, верны ли применительно к тому времени все слова в словосочетании «диктатура пролетариата».
После большевистского переворота последние недели 1917 года были отмечены резким усилением продовольственного кризиса, разгромом винных погребов, обилием пьяных на улицах, стрельбой и распространением грабежей. Глубокий раскол среди промышленного пролетариата Петрограда и Москвы показали события 5 января 1918 года. Вооруженные отряды рабочей Красной гвардии стреляли в уличные манифестации рабочих, выступивших в защиту Учредительного собрания.
В Москве, 6 января, на заседании исполнительного комитета Московского Совета представители партии меньшевиков негодовали: демонстрации в начале декабря, когда большевики чувствовали за собой силу, прошли беспрепятственно. Демонстрация же 5 января «подверглась самому дикому расстрелу, хотя жертвами падали не какие-нибудь «буржуи», а самые настоящие рабочие, представители подлинной демократии и социалисты» (1). По убеждению меньшевиков, это доказывало, что большевики боялись участия в демонстрации именно рабочих. Они знали, что в рабочих массах происходит перелом настроения, и, для того чтобы предупредить выход рабочих на улицу, были использованы все средства. Любопытная особенность нашла отражение в выступлении представителя завода «Феррейн» в пригороде Москвы. Он утверждал, что мужчины на предприятии «почти все меньшевики и эсеры, которые не подчиняются власти, а за большевиками идут женщины» (2).
Накануне 5 января все газеты оппозиции в Москве были закрыты. Заводские комитеты ряда предприятий угрожали увольнением тем, кто осмелится пойти на демонстрацию. В других случаях красногвардейцы силой не выпускали рабочих на демонстрацию, отбирали знамена. В манифестантов зачастую стреляли без предупреждения, причем «стреляли и особенную ретивость проявляли именно красногвардейцы. Патрульные солдаты вели себя гораздо сдержаннее» (3).
В этот период часть рабочего класса еще могла считаться опорой власти большевиков, но разрушительные процессы, особенно быстро прогрессировавшие в первые месяцы 1918 года, к весне привели к изменениям и в этой обласканной и привилегированной прослойке рабочих. Начало широкомасштабной гражданской войны в России непосредственным образом связано с ростом недовольства среди рабочих режимом большевиков. Революционная ломка старого государственного аппарата и контрреволюционный сепаратизм регионов разорвали единый экономический организм бывшей империи, что в первую очередь тяжело отразилось на зависимых от привозного сырья и продовольствия центральных и северных губерниях страны. При общем достатке хлеба в России к маю 1918 года в промышленных центрах стали испытывать острейший продовольственный кризис, настоящий голод со смертельными исходами. Не было ни недели в апреле и мае, чтобы Зиновьев из Смольного не посылал в Москву телеграммы, как правило составленной в истеричном тоне, которая сообщала об отчаянном положении Петрограда: «Пришлите из Москвы хоть что-нибудь!»
В апреле и мае 1918 года в Петрограде и других городах среди рабочих стало активно развиваться известное движение по созданию «Чрезвычайных собраний уполномоченных фабрик и заводов». Эти новые «собрания», по замыслу руководивших движением меньшевиков и правых эсеров, должны были явиться возрождением чисто классовых пролетарских организаций вместо утративших свой классовый характер и превратившихся в простые органы местных Советов. Собрания должны были проводить независимые от власти взгляды по всем насущным вопросам, начиная от продовольствия, печати, Красной армии и заканчивая Учредительным собранием.
Симптоматичные события развивались в Верхнем Поволжье. 29 апреля в Рыбинске все хвосты, стоявшие у продовольственных лавок, снялись с места и запрудили площадь и улицы перед местным Советом. Членов исполкома, проходивших в здание, избивали, 40 красноармейцев вызванной караульной команды были обезоружены. Пришлось вызвать целую роту, началась стрельба, были раненые и убитые (4). Подобные сцены происходили неоднократно во многих российских городах. 20 мая в Нижнем Новгороде начались волнения на почве уменьшения хлебного пайка. Сценарий все тот же, писала газета «Знамя труда»: женщины, толпа, избиение совработников, войска, выстрелы в воздух, военное положение… (5). В Костроме 23 мая в два часа прекратили работу все фабрики, и вечером во дворе дворянского собрания сошлось около 5 тысяч человек. Обсуждали вопросы об Учредительном собрании, о свободе хлебной торговли и другие. Большевистским ораторам выступать не дали. После бурных прений была принята резолюция о возбуждении перед Совнаркомом вопроса о разрешении свободной торговли под контролем общенародной небольшевистской власти (6). Настроение в городе повышенное, особенно в связи с известиями о тревожном настроении в Рыбинске и Ярославле,— сообщал костромской корреспондент (7). Это было не совсем точно. На улицах города Ярославля уже развернулись настоящие бои между частями Красной армии и еще не расформированной рабочей Красной гвардией (8). Не только в Ярославле, но и в других городах бывшая верная опора большевиков разворачивала свои штыки против новой власти.
Выступление чехословацкого корпуса и образование фронта боевых действий в Поволжье было самым активным образом поддержано рабочими Поволжья и Урала. В известном докладе председатель Высшей военной инспекции Подвойский писал, что «рабочие за редким исключением враждебно настроены по отношению к Советской власти. Но нет сомнения в том, что значительная часть их относится к переживаемому нами моменту совершенно пассивно. Безработные демобилизованных заводов чаще всего враждебны нам, некоторая часть рабочих трубочного и патронного заводов в Самаре пошла в казаки» (9). Отмечалось, что особенно непримиримо настроены железнодорожники, чьи действия переходят в прямое сопротивление и саботаж распоряжений большевистской власти (10). Судьба российского золотого запаса, захваченного чехами в Казани, была в немалой степени определена саботажем железнодорожников при эвакуации грузов из районов боевых действий.
Для российских коммунистов самым неожиданным образом стала очевидной коварная диалектика «цепей пролетариата». В принципе верное умозаключение Маркса о том, что пролетариат не имеет ничего, кроме своих «цепей», на деле оказалось весьма двусмысленным. Отсутствие значительной собственности у рабочих, их организованность, относительная грамотность и слабая привязанность к интересам буржуазного строя действительно превращали рабочих в наиболее революционный класс капиталистического общества. Поэтому марксистская идея использовать силу промышленного пролетариата для свержения власти буржуазии возникла не на пустом месте. Но цепи не только приковывали пролетария к машине капиталистической эксплуатации, они связывали его с системой общественного воспроизводства, в том числе воспроизводства его собственной жизни. Эти цепи, эта единственная собственность пролетариата служили ему единственным источником существования, и, подпилив их, социальные революционеры в один момент лишили рабочих своего куска хлеба. Разорвавшись, цепь одним концом смертельно ранила буржуазию, другим — больно ударила по рабочему классу. Идея освобождения рабочего класса превратилась в свою противоположность — жуткую действительность голодного существования, зависимость от случайных, скудных источников пропитания.
Согласно материалам, опубликованным в СМИ, Интернете и на различных форумах, В.И. Ленин и его соратники получили на проведение большевистской революции 1 миллион золотых рублей и 20 миллионов долларов от немецкого правительства через посредничество немецких и английских банкиров и 20 миллионов долларов от масонского ордена «Б’най Брит» («Сыны Завета»), имеющего отделения в 42 странах.А в списках «Великой ложи Франции» была обнаружена фамилия Ульянов-Ленин (Ленин якобы был членом масонской ложи «Союз Бельвиля» Великого Востока Франции, в которую он входил до 1914 года). Правда, потом Ленин добился от 4-го конгресса Коминтерна принятия решения «О несовместимости членства в большевистской партии с членством в масонских ложах», которое было подтверждено уже после смерти Ленина в 1934 году 17-м съездом ВКП(б). Но, тем не менее, связь Ленина с масонами (независимо от того, был ли он сам масоном или нет) и их роль в подготовке большевистской революции признается практически всеми исследователями этого вопроса.
Однако, Ленин был далеко не единственным масоном.
Александр Фёдорович Керенский — российский политический и государственный деятель; министр, затем министр-председатель Временного правительства (1917). Один из создателей Российской республики. Эмигрант.
Предложение о вступлении в масоны я получил в 1912 году, сразу же после избрания в IV Думу. После серьёзных размышлений я пришёл к выводу, что мои собственные цели совпадают с целями общества, и принял это предложение. Следует подчеркнуть, что общество, в которое я вступил, было не совсем обычной масонской организацией. Необычным прежде всего было то, что общество разорвало все связи с зарубежными организациями и допускало в свои ряды женщин. Далее, были ликвидированы сложный ритуал и масонская система степеней; была сохранена лишь непременная внутренняя дисциплина, гарантировавшая высокие моральные качества членов и их способность хранить тайну. Не велись никакие письменные отчёты, не составлялись списки членов ложи. Такое поддержание секретности не приводило к утечке информации о целях и структуре общества. Изучая в Гуверовском институте циркуляры Департамента полиции, я не обнаружил в них никаких данных о существовании нашего общества, даже в тех двух циркулярах, которые касаются меня лично.
— Керенский А. Ф. Россия на историческом повороте. Мемуары. М., 1993. С. 62-63
Среди руководителей большевиков, как и среди вождей меньшевиков, было немало масонов. Главный из них—Александр-Израиль Лазаревич Гельфандт-Парвус, участник революции 1905 года, ученый теоретик перманентной революции, директор Копенгагенского института исследования социальных причин мировой войны, старый германский агент (с 1915 года), казначей Ленина, через которого большевики получали деньги от Германского Генерального штаба, спекулянт, контрабандист и миллионер (ум. в Берлине 12.12.1924)4. К масонам принадлежали Собельсон-Радек, крупный деятель Коминтерна, Литвинов-Валлах, нарком иностранных дел у Сталина, пролетарский писатель А. М. Пешков—Максим Горький, X. Г. Раковский и др. Известно, что еще до революции масонскую ложу “Студенты” посещали Апфельбаум-Зиновьев, Бронштейн-Троцкий, Розенфельд-Каменев5.
Самым влиятельным масоном после Ленина был Л. Д. Бронштейн-Троцкий. О нем известно, что в период эмиграции в Европе он в течение шести месяцев посещал ложи “Мизраим-Мемфис” и “Искусство и труд”. В январе 1917 г., будучи в Нью-Йорке, Троцкий вступил в мощную сионо-масонскую организацию “Бнай-Брит”, отчего вскоре получил деньги от Якова Шиффа и “Федераль Резерв Банка” на революцию. (См. главы 15, 16). После приезда в Петроград 3 мая 1917 года Троцкий нашел радушный прием у Ленина, также получившего деньги от кайзеровской Германии на революцию. Принятый с “межрайонцами” в партию в сентябре 1917 года на VI-м съезде РКП (б), Лев Давидович вместе с Владимиром Ильичом организовали в Петрограде вначале Июльский путч (неудачный), а потом и Октябрьский переворот (удачный).
А вот стихи горячо любимого К.Маркса
«Итак, Небес лишился я,
И знаю я о том,
Моя душа, когда-то божья,
Теперь добыча ада. «Невозможно представить более ужасный вывод, чем тот, что Маркс понимал и сознательно принял свой пожизненный выбор сатаны и ада.
Василий Иванов эмигрант уехавший из России писал:
— В 1918 году, над Россией восходит пятиконечная звезда — эмблема мирового масонства. Власть перешла к самому злобному и разрушительному масонству — красному во главе с масонами высокого посвящения — Лениным, Троцким и их приспешниками — масонами более низкого посвящения: Розенфельдом, Зиновьевым, Парвусом, Радеком, Литвиновым… Программа борьбы «строителей» сводится к уничтожению православной веры, искоренению национализма, главным образом великорусского шовинизма, разрушению быта, русской православной семьи и великого духовного наследия наших предков.+РУССКАЯ ИМПЕРИЯ+
Очень многие современники полагают, что всё образование нам дала лишь советская власть, а при царе мол люди были безграмотные и едва умели читать и писать.
Вклад Императоров Российской империи в образование собственного народа
Человеческий капитал – основа устойчивости любой компании или государства. Об этом написано почти в каждой современной книге по экономике. При правильной мотивации и свободе действий люди готовы самостоятельно творчески трудиться. Такие творческие коллективы способны рекордными темпами увеличивать для всей страны технологический капитал (инновации) и символический капитал (деньги).
Чтобы страна развивалась равномерно во всех регионах, требовались квалифицированные кадры. При поддержке Николая II был разработан и введён ряд законопроектов, проведено несколько реформ и вложено свыше 500 млн. золотых рублей в развитие образования народа.
Что было сделано:
Свыше 130 000 школ было открыто к 1913 году.
В армии проводилось дополнительное обучение малограмотных солдат. За 17 лет доля грамотных призывников Российской Империи выросла с 40% до 73%.
К 1914 году было подготовлено 280 тыс. учителей.
Высшее образование в Российской Империи стоило в 20 раз дешевле, чем в США и Англии при том же уровне качества.
«В 1914 году было 50 000 земских школ с 80 000 учителями и 3 000 000 учеников в них. В 1914 году в земствах было создано 12 627 публичных библиотек».
Из статьи С. Миронина
Доступность образования
Россия на протяжении всего императорского периода имела одну из наиболее «прогрессивных», в смысле доступности для представителей низших сословий систем образования.
В 1727 году в «цифирных школах» состояло 45% детей из духовного звания, 20% солдатских детей, 18% приказных, 4,5% посадских и только 2,5% — боярских и дворянских детей. Большинство учеников «главных училищ» при Екатерине II также были детьми купцов, мещан и солдат [Брокгауз и Эфрон, 1899].
«До 1848 года устройство наших университетов было чисто демократическое. Двери их были открыты всякому, кто мог выдержать экзамен и не был ни крепостным, ни крестьянином, не уволенным своей общиной» [Герцен 1956, 107].
Уже после реформ Александра II система среднего и высшего образования в России отличалась большей доступностью для представителей низших сословий, например, чем соответствующая система в Германии, где антидемократическая тенденция — значительное преобладание выходцев из высших слоев общества в университетском образовании сохранялась вплоть до Веймарской республики.
В России же между 1900 и 1916 годом, фактически, была создана единая непрерывная система образования (окончательно сформированная в ходе реформ графа П.Н.Игнатьева в 1915 – 1916 гг.).
Заметим при этом, что «единая средняя школа» не сложилась в Германии, Франции и Англии даже в 60-е годы ХХ века, когда резкое разделение, например, гимназического и профессионально-технического образования по-прежнему сохранялось. Во Франции качественное образование также оставалось «социально эксклюзивным» вплоть до Второй мировой войны.
Если в начале XVII века около половины студентов Оксфорда были «плебеями», то в двадцатые-тридцатые годы XIX столетия в Оксфорде и Кембридже учились исключительно представители «высшего» и «высшего среднего класса».
Поэтому высказывание Герцена о том, что английские университеты, в отличие от русских, «существуют исключительно для аристократии и богатых», не являлось преувеличением.
Образование после 1917 года
Разумеется, все знают заветы Ленина: «учится, учится и ещё раз учится».
А на деле у коммунистов очень быстро появилась проблема, вследствие Гражданской войны и массового голода начала 1920-х годов, представляли беспризорники. По разным данным, в 1921—1923 гг. их было от 4.5 до 9 миллионов. Число неграмотных постоянно пополнялось за счёт беспризорных подростков.
С учетом расстрелов и вообще военной обстановки в стране 4.5 до 9 миллионов это довольно серьезные цифры.
Чтобы понять, что за духовный переворот произошел с Есениным во время Февральской революции 1917 г. необходимо осознать, что произошло тогда со всем русским народом, без которого он себя не мыслил.
А перемена мировоззрения в народе произошла не в одночасье и не случайно. Этот переворот долгое время подготавливала часть либеральной интеллигенции, воспитанной на западных социалистических идеях, выраженных в масонском лозунге «Свобода, равенство, братство». Советский литературовед В. Базанов в книге «Сергей Есенин и крестьянская Россия» говорил: «Еще в декабристских воззваниях и «республиканских катехизисах» [русской интеллигенции] говорилось, что Бог создал человека свободным, но земные тираны похитили свободу у него. Отсюда делался вывод: русский крестьянин имеет право на борьбу с самодержавием и помещиками… Революционные народники, участники героического «хождения в народ», откровенно использовали Священное писание в пропагандистских целях…
Русские социалисты-утописты XX столетия… использовали идеи раннего христианства для пропаганды собственных освободительных идей… В прокламации «Русскому народу» внушалось крестьянам: «По учению Иисуса Христа люди равны. И великая награда [от Бога] тому, кто постоит за равенство и свободу».
Но в свершившийся февральский революции была повинна не только либеральная интеллигенция, идеологически подготовившая февральский переворот. Отрицательную роль в тех событиях сыграла и армия (особенно в лице генералитета и офицерского корпуса), и часть духовенства, проявившего непоследовательность в отстаивании священной власти Божьего Помазанника — Царя.
Вспомним, как развивались события Февральской революции 1917 года. Условно ее началом можно считать 14 февраля, когда в Петрограде начались демонстрации рабочих с требованием хлеба, умышленно не подвозившегося в город.
17 февраля забастовал крупнейший в России Путиловский завод. К двадцатому числу уличные демонстрации переросли в погромы и грабежи продовольственных магазинов и складов. 26 февраля восстает четвертая рота запасного батальона Павловского гвардейского полка и открывает огонь по полицейским, пытавшимся навести порядок. Таким образом, произошло первое массовое клятвопреступление военных, которые давали следующую присягу на верность Царю Николаю II: «Клянусь Всемогущим Богом перед Святым Его Евангелием … Его Императорского Величества и земель Его врагов… храброе и сильное чинить сопротивление… об ущербе же его Величества интереса, вреде и убытке… всякими мерами отвращать… В чем да поможет мне Господь Бог Всемогущий. В заключение же сей моей клятвы целую Слово и Крест Спасителя моего. Аминь».
Ко второму марта 1917 года уже не солдаты, а большая часть Императорского генералитета вместо того, чтобы чинить врагам своего Государя «храброе и сильное сопротивление», требует от него в лице генерала Рузского «сдаться на милость победителя и отречься от Престола». Роль армии в совершившемся перевороте была велика. Да и впоследствии именно армия арестовывала Царя, потом охраняла его и в конце концов допустила расстрел всей Царской семьи. Даже подняв знамя борьбы против большевиков, белая гвардия боролась не за Царя, не за монархию, а за республику, за «Учредительное собрание».
Сергей Александрович Есенин в своей жизни публично не выражал своего личного отношения к Царю Николаю II. Однако после свершившейся Февральской революции он не нарушил свою клятву, данную по Уставу того времени «на кресте Спасителя и на святом Евангелии».
Как бы там ни было, но Есенин отказался присягать Временному правительству Керенского и дезертировал из армии. Мало того, как утверждает известный советский есениновед П.Ф. Юшин: «Дезертировав из армии, принявшей присягу Керенскому, Есенин после Октябрьской революции вновь оказался в Царском селе, когда там не было уже ни Царя ни Царицы, но группировались и готовили монархический переворот верные Царю слуги. 14 декабря (по старому стилю) поэт принимает в Царском Селе в Федоровском городке клятвенное обещание на верность службы Царю».
Надо сказать, что Царю Николаю II приносили присягу не только военные, но и духовенство, ведь согласно законам Российского государства «Император яко Христианский Государь есть верховный защитник и хранитель догматов государствующей веры и блюститель правоверия и всякого в Церкви Святой благочиния… В сем смысле… Император…именуется главою Церкви».
Однако на защиту интересов христианского Государя столичное духовенство в полной мере почему-то не встало. Хотя во время разгорающейся Февральской революции товарищ обер-прокурора Святейшего Синода князь Н.Д. Жевахов обратился к Синоду с просьбой выпустить воззвание к народу о недопустимости беспорядков, прочитать его в церквях и расклеить на улицах. Как вспоминал Н.Д. Жевахов: «Я добавил, что Церковь не должна стоять в стороне от разыгрывающихся событий и что её вразумляющий голос всегда уместен, а в должном случае даже необходим. Предложение было отвергнуто».
2 марта 1917 г. Царь Николай II подписал телеграмму на имя начальника Генерального штаба, в которой говорилось об отречении от престола. Заметим — не «Манифест», не Государственный Акт на гербовой бумаге, а обычный листок. Подписал карандашом, как некий черновой набросок, зная, что никакой юридической силы эта подпись иметь не будет. Знали это и те, кто добивался от него отречения, однако, переписав текст этой телеграммы и провозгласив ее «Манифестом об отречении от престола», напечатали эту фальшивку во всех газетах и разослали во все концы России, призывая подчиниться так называемому «Государеву Акту об отречении».
И фальшивке поверили! Мало того — в некоторых губерниях и уездах стали проходить собрания клира, на которых выражалось поддержка смены государственного строя. В Синод из разных концов России стали поступать телеграммы. Приведём только некоторые из них:
«Отрицаясь от гнилого режима сердечно присоединяюсь к новому. Протоиерей Князев», «Прихожане … Каинского уезда Томской губ. просили принести благодарность новому Правительству за упразднение старого строя, старого правительства и Воскресения нового строя жизни». «Духовенство … округа Пензенской епархии вынесло следующую резолюцию: в ближайший воскресный день совершить Господу Богу благодарственное моление за обновление государственного строя… рухнувший строй давно отжил свой век». Повторимся – телеграммы подобного рода приходили в Синод со всех концов России. Прихожане поддерживали своих пастырей.
Большинство русского народа охватило духовное помрачение, которое монахи Оптиной Пустыни определили, как массовое беснование. Конечно же, нельзя сказать, что отречение от «гнилого режима» было всеобщим. Немало было и тех, кто до конца стоял за монархию и остался верен клятве данной Царю. Среди них был и Сергей Есенин, который не присягнул на верность Временному правительству, дезертировав из армии. Убежденным монархистом он не был, но это не умаляет значения его поступка, соответствующего духу православного христианина.
На свершившуюся Февральскую революцию Есенин откликнулся поэмой «Товарищ». В этом произведении Сергей Александрович не высказывает своего отношения к ней, но пророчески говорит о её первых жертвах – рабочем-революционере, Православной Церкви (в образе сражённого пулей младенца Исуса) и сына погибшего рабочего, для которого Христос был «товарищем». В целом, на примере одной семьи поэт показал трагедию, ставшую впоследствии трагедией всего народа. Впоследствии эмигрантская критика высоко оценила поэму «Товарищ». В. Левин писал: «Только один Есенин заметил в февральские дни, что произошла не «великая бескровная революция», а началось время тёмное и трагическое, так как «Пал, сражённый пулей младенец Иисус». И эти трагические события развиваясь дошли до Октября».
Родился в 18(30) августа 1870 г. умер — 31 марта (13 апреля) 1918 года
Является одним из величайших главнокомандующих полководцев своего времени. По верной службе поднялся до должности верховного главнокомандующего Русской армией.
Награжден
Орден Святого Станислава 3-й степени (1901)
Орден Святой Анны 3-й степени (1903)
Орден Святого Станислава 2-й степени (1904)
Орден Святого Георгия 4-й степени (08.09.1905)
мечи к ордену Святого Станислава 2-й степени (1906)
Золотое оружие «За храбрость» (09.05.1907)
Орден Святой Анны 2-й степени (06.12.1909)
Орден Святого Владимира 3-й степени с мечами (1914)
Орден Святого Станислава 1-й ст. с мечами (ВП 20.03.1915)
Орден Святой Анны 1-й степени с мечами (17.10.1915)
Орден Святого Георгия 3-й степени (28.04.1915)
Знак отличия 1-го Кубанского (Ледяного) похода № 1 (посмертно)
Л. Г. Корнилов погиб от рук большевиков. Когда начался государственный переворот.
В ходе Февральской революции 1917 г. на первом заседании Временного правительства Корнилов был назначен Главнокомандующим войсками Петроградского военного округа взамен арестованного генерала С. С. Хабалова. Однако следует учесть, что вопрос о назначении генерала Корнилова на эту должность был решён ещё Государем Николаем II.
А.Ф. Керенский 27 августа объявил Корнилова мятежником. Корнилов не подчинился и 29 августа выпустил приказ № 900, в котором заявил: «Безответственное влияние взяло верх в Петрограде и Родина подведена к краю могилы… И я принял известное Вам решение: спасти Отечество или умереть на своем посту. Вам хорошо известна вся моя прошлая жизнь, и я заявляю, что ни прежде, ни ныне у меня нет ни личных желаний, ни личных целей и стремлений, а только одна задача, один подвиг жизни – спасти Родину, и к этому я зову Вас всех…». Однако саботаж железнодорожников и психологическая неготовность начинать братоубийственный конфликт с верными Керенскому войсками привели эту попытку военного переворота к краху. Керенский приказал заключить Корнилова в тюрьму в городе Быхове вместе с поддержавшими его генералами Деникиным, Лукомским, Марковым, Эрдели и другими.
После Октябрьского переворота, накануне прибытия в Быхов красногвардейских отрядов исполнявший должность главковерха Н.Н. Духонин приказал освободить Корнилова вместе со всеми «быховскими пленниками», они бежали на Дон (на следующий день прибывшие в Могилев революционные матросы в присутствии нового главковерха Крыленко растерзали Духонина и надругались над его телом). Вместе с генералами Алексеевым и Деникиным Корнилов начал организацию и создание Добровольческой армии, став в декабре 1917 г. ее первым командующим (генерал Алексеев был Верховным руководителем Добрармии). Убедившись в развале сопротивления на Дону, после того как застрелился генерал Каледин, в феврале 1918 г. он выступил в 1-й Кубанский («Ледяной») поход, чтобы создать на Кубани новый оплот для Белой борьбы с большевиками.
Лавр Георгиевич решает идти на Дон с Текинским полком, но их выслеживают большевики. Он сам пробирается в Новочеркасск, где формирует Добровольческую армию. Вскоре был Первый ледяной поход, бесчисленные стычки с большевиками. 31.05.1918 года во время штурма Екатеринодара в хату, где расположился штаб с Корниловым. Корнилов собирался продолжить объезд остальных укреплений Севастополя, но в этот момент его сразило вражеское ядро. «Вас ранило?!» — воскликнул адъютант, склоняясь к генералу. «Хуже! Это конец», — прошептал Корнилов. Когда подбежали офицеры и матросы, адмирал, превозмогая боль, сказал: «Хорошо умирать, когда совесть спокойна! Отстаивайте Севастополь… Я счастлив, что умираю за отечество...»
Смертельно раненного Корнилова отвезли в госпиталь. Он успел проститься с В.Истоминым и П.Нахимовым, обрадовался известию о том, что русские моряки успешно отражают огонь английских батарей, и скончался. На следующий день все защитники и жители Севастополя пришли проводить в последний путь организатора и руководителя обороны города, талантливого военачальника, выдающегося адмирала русского флота.
Однако, большевики не успокоились и 3 (16) апреля 1918 г., большевики, занявшие Гначбау, первым делом бросились искать якобы «зарытые кадетами кассы и драгоценности» и случайно отрыли могилу и отвезли тело генерала в Екатеринодара, где оно публично сожжено.
Администрация, Русская империя, рады проинформировать Вас о том, что в нашей группе стартует кинорубрика.
Мы будем публиковать художественные и документальные видеоматериалы, а также общеобразовательные лекции и рассказы в виде фильмов. Материалы будут посвящены следующим темам: монархия, как форма государственного правления; история нашей великой державы; Святая Русь (православные святые места и рассказы о святых деятелях и подвижниках).
Кинорубрика будет выходить по субботам в 18:00 вечера.
Вопрос о переходе интеллигенции на сторону Сов. власти продолжает обсуждаться в нашей партийной и советской печати. Некоторые товарищи, отмечая тот перелом, который, видимо, переживает интеллигенция, предлагают в связи с этим изменить систему организованного террора и пойти на всевозможные уступки навстречу кающимся интеллигентам. Мне думается, что такое предложение совершенно не вызывается обстоятельствами момента.
Пролетарская диктатура сможет ослабить свою железную систему только после того, как ее враги будут низвержены в прах, а это произойдет лишь в связи с развитием мировой революции. Русская интеллигенция научилась уважать силу. И она нуждается в суровой школе, чтобы быть способной для полезной работы над социальным переустройством общества. К перелому в интеллигентских симпатиях мы должны отнестись внимательно, но все же не преувеличивая его. Слишком часто в истории русской интеллигенции были такие переходные моменты. Слишком мягкотела наша интеллигенция, чтобы к ее симпатиям и антипатиям относиться без скептицизма. Кроме того, как бы ни был великодушен рабочий класс, он все же потребует, чтобы свои грехи перед рабоче-крестьянской Россией интеллигенция загладила серьезным трудом. Интеллигенты должны пройти необходимый стаж, прежде чем вступить равноправным членом в рабочую семью. Русская интеллигенция никогда не имела такой школы и всегда страдала позорным разгильдяйством, жалкой бесхарактерностью, элементарным неумением работать. И при этом она всегда отличалась чрезмерным самолюбием и самовлюбленностью, желанием господствовать над массами и играть роль руководителей мировой истории. Жестокие уроки социальной революции и суровый период пролетарской диктатуры показал и всю ребячливую вздорность этих претензий и этой самовлюбленности. Интеллигенция не выдержала экзамена ни на свое хваленое народолюбие, ни на свое умение работать. Нет никаких сомнений, что большая часть интеллигенции не сможет в полной мере приспособиться к новым условиям и до конца дней своих будет вздыхать и ворчать на мировую революцию, которую мы теперь переживаем. Наиболее популярные ее вожди, имевшие большое значение до начала русской революции, будут стерты водоворотом событий и уйдут в прошлое с клеймом людей, которые пытались пойти против законов исторического развития и боролись против воли восставших народных масс. Другая часть интеллигенции будет просто-напросто выброшена из жизни в качестве непригодного для текущего момента люмпен-пролетариата. Зато более молодые элементы интеллигенции, не успевшие развратиться в буржуазной среде, смогут с искренностью и горячностью молодости приобщиться к великому революционному творчеству наших дней. Но чтобы оказаться действительно полезными гражданами Советской России, интеллигентская молодежь должна решительно порвать с той средой, которая ее вскормила и воспитала. Однако новая русская интеллигенция создается не из таких выходцев из буржуазного класса, а образуется из рядов пролетариата и крестьянства.
Эта новая интеллигенция будет тесно и кровно связана с пролетариатом, и она никогда не отойдет от него ни в минуты испытаний, ни в часы радости. Эта интеллигенция и будет тем цементом, который спаяет социалистическую Республику в мощное целое.
Сколько человек в СССР уничтожили коммунисты при Ленине-Сталине?
«Понятие диктатуры означает не что иное, как ничем не ограниченную, никакими законами, никакими абсолютно правилами не стесненную, непосредственно на насилие опирающуюся власть.»
В.И.Ульянов (Ленин). Собр. Соч. Т. 41, стр. 383«По мере нашего продвижения вперёд, классовая борьба будет обостряться, а Советская власть, силы которой будут возрастать всё больше и больше, будет проводить политику изоляции этих элементов». И.В.Джугашвили (Сталин). Соч., т. 11, с. 171
Сколько человек в России/СССР уничтожили коммунисты при Ленине-Сталине?Предисловие
Этот вопрос вызывает постоянные споры, и в этой крайне важной исторической теме необходимо разобраться. Я много лет изучаю все возможные и доступные в сети материалы, в конце статьи обширный их список.
Слов в статье очень много, зато в неё теперь можно уверенно тыкать любого коммунистического адепта, вещающего о том, что «массовых репрессий в СССРе не было».
Для тех, кто не любит длинные тексты: по данным десятков исследований, ленино-сталинские коммунисты уничтожили минимум 31 млн. человек (прямые безвозвратные потери без эмиграции и ВМВ), максимум 168 млн. (включая эмиграцию и, самое главное, демографические потери от нерождённых). См. раздел «Статистика общих цифр». Наиболее достоверной представляется цифра прямых потерь в 34,31 млн.человек – среднее арифметическое из сумм нескольких наиболее серьёзных работ по фактическим потерям, которые в общем не очень сильно отличаются друг от друга. Без учёта нерождённых и потерь в ВМВ. См. раздел «Средняя цифра».
Для удобства пользования данная статья состоит из нескольких разделов.
«Справка Павлова» — разбор наиболее важного мифа неокомми и сталинистов о «репрессированных меньше 1 млн.чел».
«Средняя цифра» — расчёт числа жертв по годам и темам, с приведением соответствующих минимальных и максимальных цифр из источников, из чего в результате выведена средняя арифметическая цифра потерь.
«Статистика общих цифр» — статистика по общим цифрам из найденных 20 наиболее серьёзных исследований.
«Использованные материалы» — цитаты и ссылки в статье.
«Прочие важные материалы по теме» — интересные и полезные ссылки и информация по теме, не вошедшие в эту статью или прямо не упомянутые в ней.
Буду благодарен за любую конструктивную критику и дополнения.
Справка Павлова
Минимальная цифра погибших, которую обожают все неокоммунисты и сталинисты, «всего» 800 тыс. расстрелянных (и больше по их мантрам никого не уничтожили) – дана в справке 1953 года. Она называется «Справка спецотдела МВД СССР о количестве арестованных и осужденных органами ВЧК-ОГПУ-НКВД СССР в 1921-1953 гг.» и датируется 11 декабря 1953 г. Справка подписана и.о. начальника 1 спецотдела полковником Павловым (1-й спецотдел был учетно-архивным отделом МВД), отчего в современных материалах встречается её название «справка Павлова».
Справка эта сама по себе лжива и абсурдна чуть более чем полностью [1], [2], и т.к. она является главным и основным аргументом неокоммов – её необходимо разобрать подробно. Есть правда второй, не менее любимый неокомми и сталинистами документ, докладная записка Секретарю ЦК КПСС товарищу Хрущеву Н.С. от 1 февраля 1954 г., подписанная Генеральным прокурором Р.Руденко, Министром внутренних дел С.Кругловым и Министром юстиции К.Горшениным. [4] Но данные в ней практически совпадают со Справкой и при этом, в отличие от Справки, не содержат никаких деталей, поэтому разбирать имеет смысл именно Справку.
Итак, по этой Справке от МВД СССР за годы 1921-1953 всего было расстреляно 799.455. Исключая года 1937 и 1938, было расстреляно 117.763 человек. 42.139 расстреляно в годы 1941-1945. Т.е. за годы 1921-1953 (исключая года 1937-1938 и годы войны), за время борьбы с белогвардейцами, с казачеством, с попами, с кулаками, с крестьянскими восстаниями, … было расстреляно (согласно «вполне достоверным» данным) всего 75.624 человека. Только в 37-х при Сталине немного повысили активность в чистке «врагов народа». А так, по этой справке, даже в кровавые времена Троцкого и жестокого «красного террора», оказывается, всё было тихо.
Приведу для рассмотрения выдержку из этой справки за период 1921-1931 гг.
Обратим внимание сначала на данные об осужденных за антисоветскую (контрреволюционную) пропаганду. В 1921-1922, в разгар жесточайшей борьбы с контрой и официально объявленного «красного террора», когда людей хватали только за принадлежность к буржуинству (очкарик и белые руки), за контрреволюционную, антисоветскую пропаганду никого (согласно Справке) не арестовывали. Открыто агитируй против Советов, выступай на митингах против продразверстки и других действий большевиков, с церковных амвонов проклинай богохульскую новую власть и тебе ничего. Прямо свобода слова! В 1923, правда, за пропаганду арестовали 5.322 человека, но потом опять (до 1929-го) полная свобода слова для антисоветчиков, и только начиная аж с 1929 большевики начали, наконец, «закручивать гайки» и преследовать за контрреволюционную пропаганду. И такая свобода и терпеливое восприятие антисоветчиков (в соответствии с честным документом, за многие годы НИ ОДНОГО посаженного за антиправительственную пропаганду) происходит во время официально объявленного «красного террора», когда большевики закрывали все оппозиционные газеты и партии, сажали в тюрьмы и расстреливали священнослужителей за то, что они говорили не то, что нужно. В качестве примера полной лживости этих данных можно привести пофамильный указатель расстреляных на Кубани (75 страниц, из тех фамилий что я прочёл – все были оправданы после Сталина). [3]
За 1930 год по пункту осужденных за антисоветскую агитацию вообще скромно отмечается, что «Сведений нет». Т.е. Система работала, людей осуждали, расстреливали, а сведения — не поступали!
Эта справка МВД и стоящее в ней «Сведений нет» прямо открыто подтверждает и является документальным доказательством того, что многие сведения о произведенных наказаниях не регистрировались и вообще исчезали.
Теперь я хочу разобрать пункт увлекательной Справки по числу расстрелов (ВМН — Высшая Мера Наказания). В Справке за 1921 год указано 9.701 расстрелянных. За 1922-й только 1.962 человека, а в 1923-м вообще всего 414 человек (за 3 года расстреляно 12.077 человек).
Напомню, что это все еще время «красного террора» и продолжающейся гражданской войны (окончившейся только в 1923-м), страшного голода, унесшего несколько миллионов жизней и организованного большевиками, забиравшими продразверсткой практически весь хлеб у «классово чуждых» кормильцев — крестьян, а также время крестьянских восстаний, вызванных этой продразверсткой и голодом, и жесточайшим подавлением посмевших возмущаться.
В то время, когда по официальной Справке число расстрелов уже в 1921 небольшое, в 1922 еще сильно сокращается, а в 1923 вообще почти останавливается, в действительности же из-за жесточайшей продразверстки в стране царил страшный голод, усилилось недовольство большевиками и активизировалась оппозиция, повсеместно вспыхивали крестьянские восстания. Волнения недовольных, оппозицию и восстания большевистское руководство требует подавлять жесточайшим образом. [22]
Церковные источники приводят данные убитых в результате реализации мудрейшего «общего плана» в 1922 году: 2 691 священник, 1962 монаха, 3447 монахинь были (Русская Православная церковь и коммунистическое государство, 1917-1941, М.,1996, с. 69). В 1922 убито 8.100 священнослужителя (а честнейшая Справка утверждает, что всего, включая уголовников, в 1922 было расстреляно 1962 человека).
Подавление Тамбовского восстания 1921-22гг. Если вспомнить то, как это отражалось в сохранившихся документах того времени, то Уборевич докладывал Тухачевскому: «Взято в плен 1000 человек, 1000 расстреляно», далее «Взято 500 человек в плен, все 500 расстреляны». А сколько таких документов было уничтожено? И сколько таких расстрелов вообще не отражалось в документах?
Примечание (любопытное сравнение):
По официальным данным, в мирном СССР с 1962 по 1989 к смерти было приговорено 24.422 человека. В среднем по 2.754 человека за 2 года в очень спокойное, мирное время золотого застоя. В 1962 г. было осуждено к смертной казни 2.159 человек. Т.е. во благодушные времена «золотого застоя» расстреливали, оказывается больше, чем во время жесточайшего «красного террора». По Справке за 2 года 1922-1923 было расстреляно лишь 2.376 (почти столько, сколько лишь за один 1962 год).
В Справке от 1-го спецотдела МВД СССР о репрессиях включены только те из осужденных, кто официально регистрировался как «контра». Бандиты, уголовники, нарушители трудовой дисциплины и общественного порядка в статистику этой Справки, естественно, не входили.
Например, в СССР в 1924 году официально было осуждено 1.915.900 человек (см.: Итоги десятилетия Советской власти в цифрах. 1917—1927. М, 1928. С. 112— 113), а по Справке через спец.отделы ВЧК-ОГПУ в этом году было осуждено только 12.425 человек (и только они официально могут рассматриваются как репрессированные; остальные просто уголовники).
Нужно ли напоминать, что в СССР стремились заявлять, что у нас нет политических, есть только уголовники. Троцкисты судились как вредители и саботажники. Восставшие крестьяне подавлялись как бандиты (даже Комиссия при РВСР, руководившая подавлением крестьянских восстаний, официально называлась «Комиссией по борьбе с бандитизмом») и т.д.
Приведу еще два факта к чудной статистике Справки.
Согласно известным архивам НКВД, на которые ссылаются опровергающие масштабность ГУЛАГов, число заключённых тюрем, лагерей и колоний на начало 1937 года было 1,196 млн человек [4]
Однако в переписи населения, проведенной 6 января 1937 года было получено 156 млн человек (без населения, переписанного НКВД и НКО (то есть без спецконтингента НКВД и армии), и без пассажиров поездов и пароходов). Общая же численность населения по переписи составляла 162.003.225 человек (включая контингенты РККА, НКВД и пассажиров). [5]
Считая численность армии на тот момент 2 млн (специалисты называют цифру 1.645.983 на 1.01.37) [6] и полагая, что пассажиров было около 1 млн, получаем ориентировочно, что спецконтингента НКВД (заключенных) к началу 1937 было около 3 миллионов. Близкое к нашему расчетному конкретное число 2,75 млн заключенных было указано в справке НКВД, предоставленной ЦУНХУ для переписи населения 1937-го. [7] Т.е. по другой ОФИЦИАЛЬНОЙ справке (и тоже, естественно, правдивой) действительное число заключенных было в 2,3 раза выше общепринятого.
И еще один, последний пример из официальных, правдивых справок о численности заключенных [8].
В отчете об использовании труда заключенных в 1939 г. сообщается, что в системе УЖДС на начало года их имелось 94.773, а на конец года — 69.569. (В принципе, все замечательно, именно эти данные исследователи просто перепечатывают и составляют из них итоговую сумму заключенных. Но вот беда, в этом же отчете приведена еще одна интересная цифра) Отработали заключенные, как утверждается в том же отчете, 135.148.918 человеко-дней. Подобное сочетание невозможно, так как если бы в течение года каждый день без выходных трудилось 94 тыс. человек, то количество отработанных ими дней составило бы лишь 34.310 тыс. (94 тыс. на 365). Если мы согласимся с Солженицыным, который утверждает, что заключенным полагалось три выходных в месяц, то 135.148.918 человеко-дней могли дать примерно 411 тыс. работников (135.148.918 на 329 рабочих дней). Т.е. и тут ОФИЦИАЛЬНОЕ искажение отчетности где-то в 5 раз.
Резумируя можно ещё раз подчеркнуть, что большевики/коммунисты далеко не все свои преступления протоколировали, а то, что все же протоколировалось, потом неоднократно подвергалось чисткам: Берия уничтожал компромат на себя, Хрущев зачищал архивы в свою пользу, Троцкий, Сталин, Каганович тоже не очень любили сохранять «некрасивые» для себя материалы; аналогично и руководители республик, обкомов, горкомов, отделов НКВД чистили под себя уже местные архивы. [9], [17], [26]
И все же, прекрасно зная о бытовавшей тогда практике расстрелов без суда и следствия, о многочисленных чистках архивов неокомми суммируют найденные остатки списков и выдают итоговую цифру расстрелянных с 1921 по 1953 менее 1 миллиона, это включая приговоренных к высшей мере криминалов. Лживость и цинизм этих утверждений «за гранью добра и зла»…
Для Николая II народный отпор революции был огромной помощью. В момент, когда власти на местах фактически бездействовали, а круг преданных и верных лиц постоянно сужался, мощное народное выступление против революции явилось для Государя обнадеживающий знаком. Это было мощное народное восстание против революции, неприятие революционного антихристианского, антимонархического ее духа большинством русского народа
Сторонники революции и ее идеологии всегда выступают от имени народа, всегда утверждают, что все жертвы революции направлены на освобождение народа от угнетателей. Революция 1905 года не была исключением. Убивая полицейских, бросая бомбы в государственных деятелей, строя баррикады, грабя банки и кассы, революционеры утверждали, что все это они делают во имя народа.
«Для народушка жить надо», — эти слова Максима Горького были лозунгом всех революционных и либеральных обществ. Правда, этот самый «народушко» имел в их представлении весьма расплывчатый и обобщенный образ.
Как правило, «борцы за народное счастье» не имели никакого понятия об истинных нуждах народа, точно так же, как не знали его души и его представлений о счастье. Революционеры полагали, что только они знают, как нужно осчастливить народ, даже в том случае, если он не хочет такого счастья. Они надеялись, что развязанный ими террор приведет ко всеобщему восстанию, которое неминуемо закончится крушением царской власти. Однако реакция огромных масс русского народа, того самого, которого революционеры пытались всеми силами освободить, была совершенно противоположной их ожиданиям.
Революция 1905 года началась в монархической стране. Речь идет, в данном случае, о монархии не столько как о форме правления, сколько о ее духовном восприятии большинством народа. И.Л. Солоневич писал о «монархическом инстинкте» русского народа, который «давал человеку все достижимые блага жизни в том расчете, что освобожденный от действия соблазнов человек будет творить «милостию Божиею». Действовать, как добрый отец семейства, — отсюда и «Царь-Батюшка»»
В преддверии революции и в первые ее месяцы, отношение народа к различным агитаторам было большей частью заинтересованное. Особенно это касалось крестьянства, наиболее ущемленного класса населения. Заманчивые посулы эсеров о разделе земли, об отбирании у помещиков запасов зерна и тому подобное, находили отклик у селян. Отсюда — неоднократные аграрные беспорядки, охватывавшие страну в начале ХХ века. Но эти беспорядки никогда не носили антимонархического характера. Это были крестьянские бунты, которые, конечно, были опасны для власти, но только в общем контексте с другими беспорядками. Крестьянин никогда не выступал против Царя, чье имя он свято чтил, но против «несправедливости». При этом, крестьянин, подымаясь на бунт, часто думал, или хотел думать, что действует с разрешения и с одобрения Царя. Этим пользовались и революционеры. Эсеры, призывая крестьян громить усадьбы, кричали, что «Царь разрешил», католические радикалы уверяли православное население, что «Царь перешел в католичество», мятежный лейтенант Шмидт говорил, что «без имени Царя темные массы за ним не пойдут». Поэтому революционерам, особенно в деревне, поначалу удавалось добиться успеха, именно благодаря тому, что они выдвигали в первую очередь экономические требования, не затрагивая имени Царя.
Тем временем, по мере разрастания революции, революционеры, думая, что наступил переломный момент и победа обеспечена, перестали скрывать свои антимонархические намерения. Начались открытые призывы к свержению Царя и даже к его убийству, оскорбления в его адрес. Особенно это выявилось после манифеста 17 октября 1905 года. Среди революционеров и агитаторов было большое количество инородцев, что само по себе не могло не настораживать. С каждым месяцем, действия революционеров все меньше напоминали борьбу за народ, а все больше напоминали антицарский мятеж, который, к тому же, сопровождался грабежами, насилием и убийствами. Оскорбленное монархическое чувство народа, видя растерянность и пассивность власти, не хотело с этим мириться. «Монархический инстинкт», спасавший Россию и при Иоанне Грозном, и в Смутное время, и во время призвания на царство Михаила Федоровича, и при нашествии Наполеона, сработал и в 1905 году. Народ стал подыматься для отпора революции.
Уже летом 1905 года портовые рабочие Нижнего Новгорода разогнали революционную демонстрацию под красными флагами. В Москве, патриотически настроенные люди, во время выноса царских портретов, пинками заставляли революционно настроенную молодежь снимать шапки.
В августе 1905 года рабочие одного из уездов средней полосы, обратились к губернатору с прошением выдать им оружие, чтобы они смогли расправиться с бандой революционеров, совершавшей вылазки на казачьи патрули.
Особенную силу народное движение против революции приобрело после манифеста 17 октября. По России прокатилась волна народного возмущения. В большинстве городов проходили народные митинги в защиту Царя и самодержавия. В Архангельске несколько тысяч рабочих с царскими портретами и иконами, с пением гимна прошли по городу. Произошло их столкновение с революционной демонстрацией.
В Ярославле монархическая манифестация была атакована революционерами, которые начали стрелять в нее из револьверов. Было ранено четыре человека. По удару колокола собралась огромная толпа патриотически настроенного люда, вооруженного кольями и камнями, которая взяла город под свой контроль.
В Саратове стихийное народное движение в защиту Царской власти было вызвано революционным митингом, на котором его устроители призывали покончить «с царем и с попами». Возмущенная толпа горожан двинулась к Театральной площади, где проходил митинг и стала выражать протест. В этот момент из революционной толпы кто-то стал стрелять, убив несколько человек. Тогда толпа, вооружившись кольями и палками, атаковала митинг и разогнала его.
На следующий день события в Саратове приняли еще более кровавый характер. Во время прохождения по улицам города монархической манифестации, кем-то в гущу толпы была брошена бомба, убившая нескольких человек. Разъяренная толпа принялась расправляться с теми, кого знала как революционных агитаторов, или считала таковыми, убивая и избивая их. Волнения были прекращены лишь вводом в город казаков.
В Казани, после издания манифеста, произошли столкновения революционеров, по началу полностью контролировавших город, с монархически настроенным населением. Толпа с пением «Боже Царя храни!» штурмом взяла городскую Думу, в которой находились вооруженные революционеры и расправилась с ними.
В Москве, 18 октября 1905 года мастеровой Михалин убил железным ломом социал-демократа Баумана, призывавшего к убийству полицейских и свержению самодержавия. Революционеры устроили Бауману грандиозные похороны, но стоящий по сторонам улицы народ безо всякого сострадания взирал на похоронную процессию. На обратном пути, дружинникам показалось, что на них готовится засада «черной сотни» и они открыли огонь. Помещавшиеся в манеже казаки, решили, что нападают на них и, в свою очередь, обстреляли дружинников. В результате 6 человек было убито и около сотни ранено.
Для Николая II народный отпор революции был огромной помощью. В момент, когда власти на местах фактически бездействовали («власти во время этих событий как будто и не было. Столкновения происходили между толпами, а не с войсками или полицией»), а круг преданных и верных лиц постоянно сужался, мощное народное выступление против революции явилось для Государя обнадеживающий знаком. Это было мощное народное восстание против революции, неприятие революционного антихристианского, антимонархического ее духа большинством русского народа.
Император очень точно и метко охарактеризовал эти события в письме матери: «В первые дни после манифеста нехорошие элементы сильно подняли головы, но затем наступила сильная реакция, и вся масса преданных людей воспряла.
/…/ Случаи в Томске, Симферополе, Твери и Одессе ясно показали, до чего может дойти рассвирепевшая толпа, когда она окружала дома, в которых заперлись революционеры, и поджигала их, убивая всякого, кто выходил. Я получаю много телеграмм отовсюду очень трогательного свойства с благодарностью за дарование свободы, но с явным указанием на то, что желают сохранения самодержавия. Зачем они молчали раньше — добрые люди?».
Конечно, не нужно идеализировать народные выступления против революционеров. Иногда это были погромы хулиганствующими элементами, иногда проявления народных предрассудков на национальной почве, как например, избиения армян в Баку. Поэтому, Николай II, указывая на необходимость беспощадной борьбы с террором, одновременно приказал не допускать самосуда толпы, понимая, что народные бесчинства приводят к страданиям невинных людей. «Самосуда толпы допускать нельзя», — говорил Царь министру внутренних дел. Государь решил ввести народное монархическое движение в организационное русло, которое стало бы твердой и надежной опорой престолу. Тогда же Николай II решил лично встать во главе этого движения. В декабре 1905 года возникло народное движение Союз Русского Народа. Николай II первым одел на себя и на Наследника значок этой организации, на котором под восьмиконечным православным крестом имелась надпись: «За Веру, Царя и Отечество». Император обратился к народу с воззванием, которое, пожалуй, не имеет аналогов в истории: «Объединяйтесь, русские люди. Я рассчитываю на вас. Я верю, что с вашей помощью Мне и русскому народу удастся победить врагов России. Возложенное на Меня в Кремле Московском бремя власти Я буду нести Сам, и уверен, что русский народ поможет Мне. Во власти Я дам отчет перед Богом. Поблагодарите всех русских людей, примкнувших к Союзу Русского Народа. НИКОЛАЙ. 23 декабря 1905 года».
Обратим внимание, Император прямо указывает, что главный его союзник в борьбе с крамолой не армия, не полиция, не правительство, не даже церковь, а русский народ. Царь не отделяет себя от него, он прямо говорит, что победить революцию он сможет только с помощью народа. Одновременно, Николай II подтверждает свои самодержавные права и этим порывает со всеми сомнениями, предшествовавшими манифесту 17 октября, ясно дает понять всем сторонникам конституционализма, что он будет соблюдать не их волю, а волю народа, который стоит за самодержавие. В этом смысле становятся еще более понятны его слова: «Зачем они молчали раньше — добрые люди?». Наверное, если бы Царь почувствовал мощную народную поддержку раньше 17 октября, то может быть не было бы и рокового манифеста. Но история не имеет сослагательного наклонения.
Расстрел Царской семьи был санкционирован Советом Народных Комиссаров и ВЦИК. В соответствии с этим решением Уральский Совет рабочих, крестьянских и солдатских депутатов на своем заседании 12 июля 1918 года принял постановление о казни.
В ночь с 16 на 17 июля 1918 года российский император Николай II, императрица Александра Фёдоровна, их дети, доктор Боткин и три человека прислуги были расстреляны в «Доме особого назначения» – особняке Ипатьева в Екатеринбурге.
В половине двенадцатого ночи 16 июля заместитель областного комиссара юстиции Юровский приказал отвести царскую семью с прислугой в подвал. Первым шел Николай II с наследником Алексеем на руках. К нему присоединилась Александра Федоровна. За родителями последовали Ольга, Татьяна, Анастасия и Мария, за детьми – доктор Боткин, повар Харитонов, лакей Трупп и горничная Демидова.
Жертв и палачей было по 11 человек. Едва Юровский зачитал решение Уральского совета о казни царя, как загремели выстрелы. В наследника стреляли дважды. Анастасию и горничную после выстрелов закололи штыками. Рядом с умирающей царевной заскулила ее любимая собачонка Джемми, которую прибили прикладом. После чего, все их тела были сброшены в шахту в 18 км от города Алапаевск.
100 лет большевистского переворота.
ПРОТИВ КРАСНЫХ
https://противкрасных.рф
#против #красных
Членам Святейшего правительствующего синода Православной Российской Церкви принадлежит одна из ведущих и определяющих ролей в свержении русского Самодержавия, в закреплении завоеваний Февральской революции. Во-первых, несмотря на фактическое отсутствие отречения от престола Дома Романовых, синод открыто изъял из богослужебных чинов поминовение царской власти…
Исследование церковно-государственных отношений в России в 1917 г. продолжает оставаться актуальным. Важность их изучения во многом определяется их непосредственной связью с одним из ключевых вопросов русской истории – проблемой «священства – царства». Для наиболее полного анализа российской революции необходимо проанализировать роль церкви в развитии её событий.
В историографии вопрос об официальном отношении членов Св. синода к революционным событиям февраля–марта 1917 г. не получил подробного освещения. Но многие источники указывают на то, что немалую роль в Февральской революции сыграла именно церковь. Так, например, товарищ (заместитель) обер-прокурора Св. синода князь Н.Д. Жевахов, смещённый с этой должности Временным правительством, пишет, что «в предреволюционное время натиск на Царскую Россию вели не только пиджаки и мундиры, но и смиренные рясы», что российская «революция явила всему миру портретную галерею революционеров, облечённых высоким саном пастырей и архипастырей Церкви».
Поскольку же об официально-церковном мнении относительно каких-либо событий можно заключить в первую очередь по реакции на них Святейшего Правительствующего Синода, то анализ его действий, совершённых в революционные дни февраля–марта 1917 г., позволяет изучить официальную позицию Русской Православной Церкви по отношению к свержению царской власти.
Так, в конце февраля 1917 г., члены Св. синода на разворачивавшиеся в Петрограде революционные события смотрели с равнодушием. В те дни, как отмечал протопресвитер военного и морского духовенства Г. Шавельский, в синоде «царил покой кладбища». Синодальные архиереи вели текущую работу, занимаясь, большей частью, решением различных бракоразводных и пенсионных дел. Тем не менее, за этим молчанием скрывались антимонархические настроения. Они проявились в реакции членов синода на поступавшие к нему в конце февраля 1917 г. просьбы о поддержке самодержавия со стороны отдельных граждан России и некоторых государственных чиновников.
Например, такую просьбу содержала телеграмма, отправленная 23 февраля от Екатеринославского отдела Союза Русского Народа. О необходимости поддержать монархию говорил и товарищ обер-прокурора Н.Д. Жевахов. В разгар забастовок, 26 февраля, он предложил председателю синода, митрополиту Киевскому Владимиру (Богоявленскому), выпустить воззвание к населению – «вразумляющее, грозное предупреждение Церкви, влекущее, в случае ослушания, церковную кару».
Митрополит Владимир, таивший обиду на императора Николая II за «вмешательство» того в дела церкви, а именно за свой перевод с Петроградской на Киевскую кафедру и нашедший повод для сведения личных счётов, отказался помочь падающей монархии, невзирая на настоятельные просьбы Жевахова. С аналогичным предложением осудить революционное движение 27 февраля выступил и обер-прокурор Н.П. Раев, но синод отклонил и это предложение.
Позже, находясь в эмиграции, Жевахов писал, что его призыв о поддержке монархии нашёл отклик у католической церкви, выпустившей краткое, но определённое обращение к своей пастве с угрозой отлучить от св. церковных таинств каждого, кто примкнёт к революционному движению. И, отмечал Жевахов, «ни один католик, как было удостоверено впоследствии, не принимал участия в процессиях с красными флагами».
Это свидетельствует о том, что члены Св. синода смотрели на процесс крушения монархии хладнокровно и безучастно, не предпринимая каких-либо попыток её поддержать, не сказав ничего в защиту императора.
2 марта синодальные архиереи частным образом собирались в покоях Московского митрополита. Ими было заслушано поданное митрополитом Петроградским Питиримом прошение об увольнении на покой (которое было удовлетворено 6 марта – М.Б.). Управление столичной епархией временно было возложено на епископа Гдовского Вениамина. Тогда же члены синода признали необходимым немедленно войти в сношение с Исполнительным комитетом Государственной Думы.
На основании чего можно утверждать, что Св. синод РПЦ признал Временное правительство ещё до отречения Николая II от престола. (Следующее совещание синодальных членов происходило 3 марта в покоях Киевского митрополита. В тот же день о резолюциях синода было доложено новому правительству).
Первое после государственного переворота официально-торжественное заседание Св. синода состоялось 4 марта. На нём председательствовал митрополит Киевский Владимир и присутствовал новый синодальный обер-прокурор В.Н. Львов, накануне назначенный Временным правительством. Митрополит Владимир и члены синода (за исключением отсутствовавшего митрополита Питирима – М.Б.) выражали искреннюю радость по поводу наступления новой эры в жизни Православной Церкви.
Тогда же из зала заседаний синода по инициативе обер-прокурора было вынесено в архив царское кресло, которое в глазах иерархов РПЦ являлось «символом цезарепапизма в Церкви Русской», то есть символом порабощения церкви государством. Причём князь Н.Д. Жевахов, ссылаясь на слова не называемого им очевидца этого события, говорит, что кресло было вынесено непосредственно обер-прокурором, которому помогал один из церковных иерархов, член Св. синода. Кресло было решено передать в музей.
На следующий день, 5 марта, синод распорядился, чтобы во всех церквях Петроградской епархии многолетие Царствующему Дому «отныне не провозглашалось». На наш взгляд, эти действия синода имели символический характер и свидетельствовали о желании его членов «сдать в музей» не только кресло царя, но «отправить в архив» истории и саму царскую власть.
altНепосредственно на «Акт об отречении Николая II от престола Государства Российского за себя и за сына в пользу Великого Князя Михаила Александровича» от 2 марта 1917 г. и на «Акт об отказе Великого Князя Михаила Александровича от восприятия верховной власти» от 3 марта синод отреагировал нейтрально: 6 марта его определением эти акты решено было принять «к сведению и исполнению» и во всех храмах империи отслужить молебны с возглашением многолетия «Богохранимой Державе Российской и Благоверному Временному Правительству ея».
Обратимся к «Акту» вел. кн. Михаила Александровича, где, в частности, говорилось: «Принял я твёрдое решение в том лишь случае воспринять верховную (царскую – М.Б.) власть, если такова будет воля великого народа нашего, которому надлежит в Учредительном Собрании установить образ правления и новые основные законы Государства Российского. Посему, прошу всех граждан Державы Российской подчиниться Временному правительству, впредь до того, как Учредительное Собрание своим решением об образе правления выразит волю народа».
Понятно, что речь идёт не об отречении великого князя от престола, а о невозможности занятия им царского престола без ясно выраженной на это воли всего народа России. Михаил Александрович предоставлял выбор формы государственного правления (в первую очередь – между народовластием и монархией) Учредительному Собранию. До созыва же Учредительного Собрания он доверил управление страной «возникшему по почину Государственной Думы» Временному правительству.
Члены Св. синода понимали неоднозначность ситуации и предусматривали возможность альтернативного решения вопроса о выборе формы государственной власти в России, что было засвидетельствовано в синодальных определениях от 6 и 9 марта. В них говорилось, что вел. кн. Михаил Александрович отказался от восприятия верховной власти «впредь до установления в Учредительном Собрании образа правления».
Тем не менее, уже 9 марта Святейший Правительствующий Синод обратился с посланием «К верным чадам Русской Православной Церкви по поводу переживаемых ныне событий». В нём был призыв довериться Временному правительству. При этом послание начиналось так: «Свершилась воля Божия. Россия вступила на путь новой государственной жизни. Да благословит Господь нашу великую Родину счастьем и славой на ея новом пути».
Фактически, синод официально провозгласил начало «новой государственной жизни» России, а революционные события объявил как свершившуюся «волю Божию». Данное послание было охарактеризовано профессором Петроградской духовной академии Б.В. Титлиновым как «послание, благословившее новую свободную Россию», а генералом А.И. Деникиным, – как «санкционировавшее совершившийся переворот». Под посланием поставили подписи епископы «царского» состава синода, даже имеющие репутацию монархистов и черносотенцев: например, митрополит Киевский Владимир и митрополит Московский Макарий. Это свидетельствует о «верноподданнических» чувствах синодальных архиереев.
В связи с изменившейся 2–3 марта формой государственной власти в России, Православная Церковь была поставлена перед необходимостью отражения в богослужебных чинах фактов отречения от престола императора Николая II, отказа (временного) от восприятия верховной власти великим князем Михаилом Александровичем и прихода к власти Временного правительства. Возник вопрос: как и какую государственную власть в церковных молитвах следует поминать.
4 марта 1917 г. синодом были получены многочисленные телеграммы от российских архиереев с запросом о необходимой форме моления за власть. В ответ первенствующий член Св. синода митрополит Киевский Владимир 6 марта разослал от своего имени по всем епархиям РПЦ телеграммы с распоряжением, что «моления следует возносить за Богохранимую Державу Российскую и Благоверное Временное правительство ея». Иными словами, уже 6 марта российский епископат перестал на богослужениях поминать царскую власть(!).
Первое рассмотрение вопроса о молитве за власть в Св. синоде РПЦ происходило 7 марта 1917 г. Его определением синодальной Комиссии по исправлению богослужебных книг под председательством архиепископа Финляндского Сергия (Страгородского) поручалось произвести изменения в богослужебных чинах и молитвословиях соответственно с происшедшей переменой в государственном управлении. Но, не дожидаясь решения этой комиссии, 7 марта Св. синод выпустил определение, которым всему российскому духовенству предписывалось «во всех случаях за богослужениями вместо поминовения царствовавшего дома, возносить моление «О Богохранимой Державе Российской и Благоверном Временном Правительстве ея».
Относительно этого синодального определения отметим, во-первых, что в нём Российский Императорский Дом уже 7 марта (!) был провозглашён «царствовавшим», еще до решения Учредительного Собрания и при фактическом отсутствии отречения от царского престола вел. кн. Михаила Александровича Дом Романовых стал поминаться в прошедшем времени. По роковому стечению обстоятельств(?) в тот же день Временное правительство постановило арестовать отрекшегося императора Николая II и его супругу, что было исполнено 8 марта. О реакции на это событие российского духовенства в архивах и других источниках нет никаких свидетельств.
Во-вторых, до революции существовала некоторая очерёдность в поминовении государственной и церковной властей. На мирных ектениях первым молитвенно поминался синод, а после него – император и Царствующий Дом, а на сугубых ектениях, на великом входе и многолетиях – в первую очередь император и Царствующий Дом, а во вторую – синод. В рассматриваемом же определении синода от 7 марта устанавливалась новая последовательность: государственная власть (Временное правительство) на всех основных службах стала поминаться после церковной. То есть «первенство по чести» в изменённых церковных богослужениях отдавалось синоду: церкви, а не государству. На наш взгляд, методологическое объяснение этого факта находится в русле рассмотрения проблемы «священства – царства».
Третьей характерной особенностью синодального решения об отмене молитвословий за царскую власть является, по нашему мнению, фактическое упразднение «царских дней». «Царские дни» имели статус государственных праздников и объединяли собой дни рождения и тезоименитств императора, его супруги и наследника, дни восшествия на престол и коронования императора. Эти «дни» носили ярко выраженный религиозный характер: в это время совершались крестные ходы, служились торжественные службы о «здравии и благоденствии» Царствующего Дома.
Официально «царские дни» были отменены постановлением Временного правительства 16 марта 1917 г. Однако синод, серией своих определений объявив революционные события необратимыми и упразднив поминовение «царствовавшего» Дома, хронологически опередил и, можно сказать, предвосхитил постановление Временного правительства об отмене этих государственно-церковных праздников. Таким образом, приоритет в отмене «царских дней» принадлежит членам Св. синода РПЦ.
Составленный синодальной Комиссией по исправлению богослужебных книг подробный перечень богослужебных изменений был рассмотрен синодом 18 марта 1917 г., вследствие чего синодом было вынесено определение о правильности предложенных комиссией изменений в церковных молитвословиях. Смысл всех этих поспешных изменений сводился к замене молитв о царской власти молитвами о «Благоверном Временном правительстве». Причём, в этом синодальном определении Царский Дом вновь был упомянут в прошедшем времени, то есть в качестве как бы уже ушедшего в прошлое.
Высшее российское духовенство внесло изменения в содержание богослужебных книг спокойно и с лёгкостью: церковно-монархическое учение о государственной власти, исторически утвердившееся в богослужебных книгах Русской Церкви и до марта 1917 г. созвучное «уваровской» триединой формуле «За Веру, Царя и Отечество», было нарушено. (В этих книгах разным образом поминается всё учение церкви. Государственное, в частности, учение, содержащееся большей частью в суточном круге богослужебных книг, отражает отношение церкви к государственной власти в виде ектенийных прошений и множества различных молитвословий.
По частоте поминовения царская власть уступала место только поминовению Божией Матери. Молитвы о царе буквально не сходили с уст церкви: ежедневно все богослужения начинались и заканчивались поминовениями Помазанника Божиего, власть царя в течение суток славословилась в качестве, например, выражения церковного учения о государственной власти, множество раз [Служебник. Пг., 1916. -С.547] ). Изменение смысла заключалось, с позволения сказать, в «богословском оправдании» революции, то есть в богослужебной формулировке тезиса о том, что «всякая власть от Бога»: как царская власть, так и народовластие.
Этим в богослужебной практике проводилась мысль, что смена формы власти как в государстве, так и в церкви (в смысле молитвенного исповедания определённого государственного учения) – явление не концептуального характера и вовсе не принципиальное. Вопрос же об «альтернативе» власти, то есть о должном выборе Учредительным Собранием между народовластием и царством, был синодом решён и богословски и практически в пользу народовластия.
Поскольку в церковных богослужебных книгах определениями синода 7 и 18 марта 1917 г. было произведено упразднение молитв о царской власти, то тем самым Дом Романовых фактически был объявлен «отцарствовавшим». Следовательно, можно утверждать, что уже 9 марта, после выхода упомянутого послания синода, во-первых, формально завершился процесс перехода РПЦ на сторону Временного правительства, на сторону революции и, во-вторых, Св. синод фактически осуществил вмешательство в политический строй государства: революционные события были официально объявлены безальтернативными и бесповоротными. (По словам о. Сергия Булгакова, «Россия вступила на свой крестный путь в день, когда перестала открыто молиться за Царя» [Булгаков Сергий, свящ. Из «Дневника» // Вестник Русского Христианского Движения. Париж-Нью-Йорк-Москва. 1979. N 130. С.256] ).
Действия высшего духовенства по изменению богослужений были, на первый взгляд, вполне последовательны и логичны: поскольку до революции церковное поминовение царя носило личностный, персонифицированный характер (в большинстве случаев император упоминался в молитвах по имени и отчеству), то упразднение молитвословий о царе казалось вполне закономерным. Однако вследствие отмены Св. синодом поминовения «имярека» автоматически исчезла и молитва о самой царской Богом данной власти [1 Царств. 8, 4-22], освящённой церковью в особом таинстве миропомазания.
Тем самым, при сохранении молитвы о государственной власти вообще, в богослужебных чинах произошло сакральное изменение: царская власть оказалась «десакрализована» и уравнена с народовластием. Чем фактически был утверждён и провозглашён тезис: «всякая власть – от Бога»; то есть и смена формы государственной власти, революция – тоже «от Бога».
Поясняют логику синода и его определения от 18 и 20 марта об изменении надписей на выходных листах вновь издаваемых богослужебных книг и надписи на антиминсах. Суть этих изменений была одна. Так, надпись на антиминсе, кроме даты его освящения, ранее содержала и пояснение: в царствование какого императора («имярек») он освящён. Синодом был утверждён новый текст: «По благословению Святейшего Правительствующего Синода, при Временном Правительстве всея России священнодействован». В данном случае замены были оправданы временным характером поминовения государственной власти. В других случаях, касающихся именно богослужения, а не надписей на церковных предметах и книгах, поминовение царя носило более вероучительный, нежели временной смысл.
В качестве примера можно привести Богородичный тропарь утрени, который после произведённой замены стал содержать следующие слова: «Всепетая Богородице, спаси благоверное Временное правительство наше, емуже повелела еси правити, и подаждь ему с небесе победу». Этим «вероучительным» молитвословием синод фактически провозгласил тезис о божественном происхождении власти Временного правительства. (Позже, отдельные представители духовенства на местах самостоятельно начали вносить аналогичные, почти догматического характера нововведения не только в установленные молитвы, но и в Священное Писание. Например, слова 20-го псалма: «Господи, силою Твоею да возвеселится царь», иногда читались: «силою Твоею да возвеселится Временное правительство» [ Известия Екатеринбургской Церкви. Екатеринбург, 1917. N 13. С. 3] ).
Таким образом, через несколько дней после начала Февральской революции Российская Церковь перестала быть «монархической», фактически став «республиканской»: Св. синод РПЦ, повсеместно заменив поминовение царской власти молитвенным поминовением народовластия, провозгласил в богослужебных чинах Россию республикой. Как неизбежное и закономерное следствие «духовных» действий церковной иерархии, Россия была объявлена А.Ф. Керенским 1 сентября 1917 г. республикой, ибо действие «духа» предшествует и обусловливает действие «плоти».
Провозглашение А.Ф. Керенским России демократической республикой до решения Учредительного Собрания не имело юридической силы, а было осуществлено для удовлетворения желания революционной демократии. Соответственно и действия синода являлись осуществлением желания представителей высшего духовенства – «революционной иерократии», «воинствующего клерикализма» – путём уничтожения царской власти разрешить многовековой теократический вопрос о «священстве – царстве», вопрос о соперничестве «первосвященника-царя и царя-первосвященника».
Если различные политические партии и социальные группы общества, движущие революционный процесс, были заинтересованы в свержении авторитарной власти российского самодержца, то духовенство было заинтересовано не только в уничтожении монархии, но и, в первую очередь, в «десакрализации» царской власти. Духовенство (в частности, синод РПЦ) стремилось обосновать, что между царской властью и какой-либо формой народовластия нет, по сути, никаких отличий: «всякая власть – от Бога».
Именно выполнение условия «десакрализации» царской власти было одним из основных этапов в разрешении вопроса «священства – царства» в пользу превосходства священства над мирским царством. В необходимости «десакрализации» монархии (в создании доказательства того, что земное царство подобно «бренной плоти», а священство подобно «вечному духу»; обоснование тезиса: «дух выше плоти и должен подчинить её себе»), заключался один из основных «революционных» мотивов духовенства.
Монархический строй давал монарху определённые полномочия в церкви, но вместе с тем этому строю была присуща и неопределённость в разграничении прав государственных и церковных, что создавало повод для постоянного недовольства духовенства своим «стеснённым» положением, «угнетённым» из-за прямого или косвенного участия царя в делах церкви. Подробнее об этом говорится в монографии профессора Н. Суворова в историческом экскурсе, выделенном петитом. Светская же власть (народовластие), не вмешивающаяся в дела внутреннего управления церкви, дающая ей свободу действий и тем самым являющая свою благосклонность к религии, – более привлекательная форма государственной власти для стремящегося к независимости духовенства.
Своими действиями по замене молитвословий члены Св. синода дали понять, что сущностных отличий между царской властью и народовластием (Временным правительством) для них нет. То есть нет и не должно быть места императора в церкви, не может быть царской церковной власти: власть царя преходяща и относительна. Вечна, надмирна и абсолютна лишь власть священства, первосвященника. Отсюда и тезис воинствующего клерикализма: «священство выше царства».
Несмотря на явно выраженное официальное отношение членов Св. синода РПЦ к смене формы государственной власти в России, члены Петроградского религиозно-философского общества, обсуждая на своих заседаниях 11-12 марта церковно-государственные отношения и говоря о харизматической природе царской власти, постановили довести до сведения Временного правительства следующее: «Принятие Синодом акта отречения царя от престола по обычной канцелярской форме «к сведению и исполнению» совершенно не соответствует тому огромной религиозной важности факту, которым церковь признала царя в священнодействии коронования помазанником Божиим.
Необходимо издать для раскрепощения народной совести и предотвращения возможности реставрации соответственный акт от лица церковной иерархии, упраздняющий силу таинства царского миропомазания, по аналогии с церковными актами, упраздняющими силу таинств брака и священства».
Хотя действия членов Св. синода РПЦ весной 1917 г. и не обрели логического завершения, на необходимость которого указывали члены Петроградского религиозно-философского общества, но тем не менее, актом, предотвращающим возможность реставрации монархии в России, фактически явилась замена богослужебных чинов и молитвословий.
Между тем, альтернатива действиям синода по отношению к смене формы государственной власти в марте 1917 г. существовала. Она была изложена в деяниях и проповедях епископа Пермского и Кунгурского Андроника (Никольского). 4 марта он обратился с архипастырским призывом «Ко всем русским православным христианам», в котором, изложив суть Высочайших «Актов» от 2 и 3 марта, охарактеризовал сложившуюся ситуацию в России как «междуцарствие».
Призвав всех оказывать всякое послушание Временному правительству, он сказал: «Будем умолять Его Всещедрого (Бога – М.Б.), да устроит Сам Он власть и мир на земле нашей, да не оставит Он нас надолго без Царя, как детей без матери. Да поможет Он нам, как триста лет назад нашим предкам, всем единодушно и воодушевлённо получить родного Царя от Него, Всеблагого Промыслителя».
Контрреволюционная деятельность пермского архипастыря привлекла к себе внимание обер-прокурора Св. синода, который потребовал от епископа Андроника разъяснений и отчёта о его деятельности, направленной на защиту старого режима и «на восстановление духовенства против нового строя». Переписка между ними завершилась 16 апреля подробным письмом епископа Андроника, в котором говорилось:
«Узаконяющий Временное правительство акт об отказе Михаила Александровича объявлял, что после Учредительного Собрания у нас может быть и царское правление, как и всякое другое, смотря по тому, как выскажется об этом Учредительное Собрание. Подчинился я Временному правительству, подчинюсь и республике, если она будет объявлена Учредительным Собранием.
До того же времени ни один гражданин не лишён свободы высказываться о всяком образе правления для России; в противном случае излишне будет и Учредительное Собрание, если кто-то уже бесповоротно вырешил вопрос об образе правления в России. Как уже неоднократно и заявлял, Временному правительству я подчинился, подчиняюсь и всех призываю подчиняться. Недоумеваю – на каком основании Вы находите нужным обвинять меня «в возбуждении народа не только против Временного правительства, но и против духовной власти вообще».
Таким образом, действия епископа Андроника по признанию власти Временного правительства, по «временному» признанию народовластия не были односторонне направленными и не исключали возможности реставрации монархии, вследствие теоретически возможного решения об этом Учредительного Собрания. Аналогичные проповеди о «междуцарствии» раздавались и в других местах.
Альтернатива действиям Святейшего синода была и по отношению к исправлению содержания богослужебных чинов и молитвословий. Так, известны случаи совмещения молитв и о Временном правительстве, и о царской власти, чем в богослужениях подчёркивалась временная нерешённость вопроса о государственной власти. В первые дни после государственного переворота вопрос о том, как совершать царское возглашение на богослужении обсуждался как среди отдельных представителей епископата, так и на некоторых собраниях духовенства. Молитва о царе вплоть до конца марта и даже до середины апреля 1917 г. возглашалась в отдельных приходах различных епархий.
Кроме того, в первых числах марта 1917 г. среди духовенства существовали и отличающиеся от установленной синодом формы поминовения государственной власти, например: «О благоверных предержащих властях», «О Велицей Державе Российской и правителях ея», «О Правительстве богохранимой державы Российской» и др. Этими, хотя и неопределёнными, неоднозначными молитвословиями в период «междуцарствия» подчёркивалась неопределённость российской власти до окончательного решения Учредительного Собрания. Постановления Св. синода об однозначном упразднении поминовения царской власти и по богослужебной замене её народовластием, в противоположность решениям с мест, по сути, не оставляли шанса для возвращения Учредительным Собранием российской монархии хотя бы даже в конституционной форме.
Ещё одним, хотя и косвенным, свидетельством одобрения синодом свержения царской власти является его определение, выпущенное 28 апреля 1917 г. Согласно ему, всем священнослужителям, лишённым при старом режиме священного сана за свои политические убеждения, предлагалось обращаться в Св. синод с ходатайством о пересмотре своих дел и о восстановлении в священном сане. Этим определением синод подчеркнул свой отказ от монархической официальной церковной политики, принятой при самодержавном строе. И позже, поддерживая ликование российского общества по поводу наступления радостных, «новых светлых дней» жизни, в своём послании ко всем гражданам России 12 июля синод приветствовал всеобщую свободу России, «сбросившей с себя сковывавшие её политические цепи».
Отдельно встаёт вопрос о роли Св. синода РПЦ в нарушении прежней и принятии новой государственной присяги народом России.
Временное правительство сохранило религиозный характер государственной присяги. Её новая форма была установлена 7 марта 1917 г. В присяге, в частности, говорилось: «Обещаюсь перед Богом и своею совестью быть верным и неизменно преданным Российскому Государству. Обязуюсь повиноваться Временному Правительству, ныне возглавляющему Российское Государство, впредь до установления образа правления волею Народа при посредстве Учредительного Собрания. В заключении данной мною клятвы осеняю себя крестным знамением и нижеподписуюсь». 9 марта определением синода эта присяга была по духовному ведомству объявлена «для исполнения», о чём по всем епархиям были разосланы соответствующие указы. Также, было признано необходимым участие духовенства в церемониях принятия новой присяги. Отмены действия предыдущей присяги на верность императору, а также «освобождения» граждан от её действия со стороны церкви не последовало.
Причём интересен факт: синод повелел народу присягать новой власти до того, как призвал паству ей подчиниться. Об этом можно судить, исходя из сопоставления номеров его определений, принятых 9 марта. Так, определение об обращении «по поводу переживаемых ныне событий» имеет порядковый N 1280, а об объявлении государственной присяги «для исполнения» – N 127743. Что, на наш взгляд, свидетельствует о наличии определённого желания со стороны членов Св. синода быстрее, вопреки даже логики последовательности действий, привести православную паству к присяге новой власти. В первую очередь, синод не пытался объяснять народу суть происшедших изменений в политическом устройстве страны, а стремился быстрее привести его к присяге Временному правительству. Иными словами, он стремился закрепить завоевания революции и придать ей необратимый характер.
Российская Церковь в лице членов Св. синода достаточно легко пошла не только на изменение государственной присяги и на служение совершенно новой – светской, немиропомазанной власти, но и на нарушение предыдущей своей присяги на верноподданство, по сути – на клятвопреступление. Личным примером нарушения присяги на верность императору представители высшей иерархии РПЦ спровоцировали и остальных граждан России на клятвопреступление. Утверждать это позволяет тот факт, что присяга «на верноподданство» носила ярко выраженный религиозный характер, и духовенство в церемониях присяги играло едва ли не главную роль. Более того, согласно «Своду законов Российской Империи» почтение к царю воспринималось скорее как обязанность веры, а не как гражданский долг. Поэтому мнение Св. синода о новой присяге было решающим.
Церковными законами для клятвопреступников предусмотрены суровые наказания: для священнослужителей и прочих членов причта – извержение из сана /25 правило св. Апостолов/; для мирян – отлучение от церкви (от таинства св. причащения) на 10 лет /65 правило св. Василия Великого/; невольно или по принуждению нарушившим клятву – отлучение на 6 лет /82 прав. св. Вас. Вел. [Каноны или книга правил святых апостол, святых соборов вселенских и поместных и святых отец. Канада, Монреаль, Изд. Братства преп. Иова Почаевского. РПЗЦ. 1974. С. 23, 256, 259] /.
Но несмотря на это, члены Св. синода пошли на нарушение государственно-церковной присяги, сознавая, что они сами на себя и на народ взыскания за клятвопреступление накладывать не будет, а светская внеконфессиональная революционная власть делать этого также не собирается, да и не имеет права. Единственный, кто мог, руководствуясь церковным законодательством, применить к нарушителям присяги меры воздействия – это «внешний епископ» церкви, который есть «хранитель догматов веры, блюститель правоверия и церковного благочиния» – император [Свод законов Российской Империи. Т.1. Ч.1. Свод основных государственных законов. /Под ред В.Н.Сперанского. СПб., Изд. Вестник Знания. 1912. С.18].
На наш взгляд, объяснять по сути моментальную политическую переориентацию синода привычкой «раболепства» перед государственной властью не вполне корректно. Потому что уже 7-8 марта 1917 г. при возникновении между Св. синодом и Временным правительством определённых разногласий относительно перспектив отношений государства к церкви, синодальные архиереи вели себя достаточно независимо по отношению к новой власти.
Так, Временное правительство 4 марта на торжественно открытом заседании Св. синода через своего обер-прокурора декларировало предоставление Русской Православной Церкви полной свободы в управлении, сохранив за собой лишь право останавливать решения синода, в чём-нибудь несоответствующие закону и нежелательные с политической точки зрения. Новый обер-прокурор синода В.Н. Львов определял свои ближайшие задачи по отношению к церкви как создание дружелюбного отношения государства к церкви и как обеспечение взаимного невмешательства церкви и государства во внутренние дела друг друга.
Но вскоре Временное правительство стало действовать вопреки своим обещаниям. На заседании 7 марта 1917 г. оно заслушало сообщение В.Н. Львова «о необходимых к оздоровлению» церкви мероприятиях. Было постановлено поручить обер-прокурору представить правительству проекты значительных церковных преобразований. Этим постановлением РПЦ фактически лишалась надежды на обещанную свободу, то есть попирался заявленный правительством принцип невмешательства государства во внутреннюю жизнь церкви.
В свою очередь, 4 марта Св. синод был удовлетворён программными обещаниями обер-прокурора, «во всём пошёл навстречу этим обещаниям, издал успокоительное послание к православному народу и совершил другие акты, необходимые, по мнению Правительства, для успокоения умов». Это цитата из заявления шести архиепископов Св. синода, направленного Временному правительству 8 марта. Иерархи протестовали против упомянутого решения государственной власти (от 7 марта) вмешиваться во внутренние дела церкви.
Откуда следует вывод о существовании определённой договорённости между Временным правительством и Св. синодом, достигнутой, по-видимому, на заседании синода 4 марта. Суть её состояла в том, что Временное правительство предоставит РПЦ «свободу в управлении» в обмен на принятие церковью мер по успокоению населения страны и формированию в обществе представления о законной смене власти. Несмотря на то, что Св. синод последовательно выполнял условия соглашения, Временное правительство нарушило свои обязательства. Что и вызвало протест синодальных архиереев.
В заявлении членов синода также говорилось: «7 марта г. обер-прокурор нам объяснил, что Временное Правительство считает себя облечённым всеми прерогативами царской власти в церковных делах. Он же, обер-прокурор, / / не то что остаётся фактическим хозяином и начальником, как при прежнем режиме, но / / оказывается на неопределённое время до созыва Собора и безапелляционным вершителем церковных дел. В виду столь коренной перемены в отношениях государственной власти к Церкви, нижеподписавшиеся / / не считают для себя возможным / / оставаться присутствующими в Св. Синоде, сохраняя, конечно, к нему сыновнее послушание и должное повиновение Временному Правительству».
Впрочем, буквально через несколько часов авторы заявления изменили своё решение относительно присутствия в синоде. В последующие дни они продолжали обсуждать сложившееся положение и указали правительству на «неканоничный и незакономерный» образ действий нового обер-прокурора. На этом конфликт между Св. синодом и Временным правительством был исчерпан. И хотя 10 марта на заседании правительства В.Н. Львовым было высказано предложение о желательности обновления состава членов синода, но изменения было решено осуществлять постепенно.
Итак, уже 7 марта стало ясно, что декларированная ранее новой властью «свобода церкви» – фикция, и что Временное правительство оставляет за собой право распоряжаться церковными делами аналогично праву управления церковью императором. Иными словами, стало ясно, что принципиального отличия в отношении государства к церкви при новом строе не произойдёт.
Рассмотренное разногласие между церковной и государственной властью показывает, что синод имел своё суждение о действиях правительства, в определённой мере отстаивал свою позицию и защищал церковные интересы. Таким образом, объяснять решения синода, принятые им в марте 1917 г., «раболепной привычкой к пассивному восприятию политических событий в собственной стране», на наш взгляд, не вполне правомочно.
Позволим себе не согласиться и с князем Жеваховым, который постановления синода (по «углублению» революции – М.Б.) называл вынужденными и объяснял их «пленением» церковной иерархии Временным правительством. О положении церкви в марте 1917 г. Жевахов говорил, что за всю свою предыдущую историю церковь никогда не была столь запугана, никогда не подвергалась таким глумлениям и издевательствам, как в те дни.
Доводы Жевахова достаточно убедительны. Но они не объясняют бездействие синода во время революционных событий февраля 1917 г., когда Православная Церковь ещё находилась под покровительством и защитой царя.
Кроме того, обратим внимание, что под всеми «революционными» синодальными определениями 6 – 9 марта стоят подписи всех членов синода. Следовательно, остаётся одно из двух: или признать рассмотренные выше определения синода официальной точкой зрения РПЦ, или допустить, что будто в дни испытаний и опасности не нашлось ни одного члена синода, который бы выступил в защиту достоинства церкви и, тем самым, допустить духовную смерть членов Святейшего Правительствующего Синода. Последнее нам кажется достаточно безрассудным. Тем более, что позже со стороны официального духовенства упомянутые определения синода не осуждались и не пересматривались. Остаётся принять мнение синода как авторитетное и официальное мнение РПЦ о событиях февраля и марта 1917 г.
Понять же мотивы клятвопреступной деятельности синода можно с учётом проблемы «священства – царства». Духовенство знало, что светская власть – народовластие – не обладает трансцендентной, харизматической природой, как власть царя и священства, божественный характер которых отражён, например, в чинопоследовании коронования и миропомазания императора на царство, в церковном таинстве рукоположения во священство и др. Одобряя свержение самодержавия и приводя народ к присяге революционной власти, духовенство придавало закономерный и законный характер упразднению харизматической государственной власти с той целью, чтобы обеспечить существование в стране, по сути, любой формы власти, лишь бы та не обладала Божественной харизмой.
То есть основной мотив революционности духовенства заключался даже не в получении каких-либо свобод от Временного правительства, в которых отказывал император, не в «освобождении» церкви от государственного «порабощения», а в первую очередь – в своём желании уничтожить, свергнуть царскую власть как харизматического соперника. Осуществить же это для того, чтобы только самому духовенству быть единственной властью, обладающей Божественной природой, чтобы обеспечить себе монополию на «ведение», «обладание» и «распоряжение» «волей Божией».
И, вместе с тем для того, чтобы на практике доказать свой тезис: «священство выше царства»; «священство – вечно, божественно и непреложно, а царство земное – изменчиво, бренно и преходяще». Именно по причине противостояния священства царству вопрос даже о теоретической возможности установления в России хотя бы конституционной монархии официальными органами церковной власти в 1917 г. не рассматривался. Но официальная политика синода РПЦ была с первых чисел марта направлена на приветствие и узаконивание народовластия.
Князь Н.Д. Жевахов, на страницах своих «Воспоминаний» рассуждая о религиозной идее русского самодержавия, согласно которой лишь Цари имели право называться Помазанниками Божиими, упоминает о многочисленных примерах того, что после Февраля 1917 г. не только иерархи, но даже рядовые священники начали говорить, «что они все (выделено Жеваховым) помазанники Божии» [Жевахов Н.Д. Указ. соч. Т. 2. С. 262 ]. Что служит подтверждением тезиса о наличии скрытого противостояния воинствующих клерикалов императорской власти, о существовании побудительного мотива революционной деятельности духовенства: лишь после свержения последней, священство могло (и смогло) присвоить харизматический титул «помазанничества».
Иными словами, революционные действия духовенства объясняются, по нашему мнению, его стремлением разрешить известную историко-богословскую проблему «священства – царства». При уничтожении царской власти снимался и сам предмет многовекового спора о преобладании в государстве власти царя над властью первосвященника или власти первосвященника над царём. Фактическое одобрение синодом свержения царской власти, поддержка им революционных событий марта 1917 г., а также факт избрания в ноябре 1917 г. на Поместном Соборе РПЦ патриарха (первосвященника), дают основание для исследования российской революции с точки зрения проблемы «священства – царства».
Рассмотренные выше факты позволяют сделать ряд выводов, при формулировке которых позволим себе повторить некоторые из наших тезисов.
Во-первых, несмотря на фактическое отсутствие отречения от престола Дома Романовых, синод открыто изъял из богослужебных чинов поминовение царской власти. Тем самым царская власть в церкви (и, соответственно, в обществе, в государстве) оказалась уничтоженной «духовно», то есть фактически оказалась преданной церковно-молитвенному забвению, стала поминаться в прошедшем времени. Как следствие этого, действиями синода была ликвидирована возможность монархической альтернативы народовластию и революция получила необратимый характер. При том, что до решения Учредительного собрания о форме власти в России говорить об упразднении царского правления можно было лишь теоретически.
Во-вторых, Св. синодом РПЦ революционные события февраля – марта 1917 г. официально были объявлены в качестве «свершившейся воли Божией» и за начало «новой государственной жизни».
В-третьих: смена государственной власти, происшедшая в России 3 марта, носила временный характер и была, на наш взгляд, обратима (в том смысле, что авторитарную власть ещё возможно было реформировать в конституционную монархию). Так, изменение политической обстановки в стране (как и упразднение церковных молитв о Доме Романовых) заставило кадетов внести коррективы в свою программу: первоначально добивавшиеся конституционной монархии в России, они 25 – 28 марта 1917 г. объявили себя республиканцами [Вестник партии Народной Свободы. Пг., 1917. N 1. С. 9].
То есть в первых числах марта 1917 г. вопрос о выборе формы правления в России в виде конституционной монархии был вполне реален. Члены же Св. синода РПЦ в своих «республиканских устремлениях» в марте 1917 г. фактически оказались левее кадетов. Синод же фактически упразднил «царские дни» до соответствующего постановления Временного правительства, чем, по нашему мнению, предвосхищалось решение Учредительного собрания о форме правления и, как следствие последнего, – решение о государственных праздниках. Таким образом, синоду принадлежит приоритет в упразднении государственно-религиозных праздников Российской империи – «царских дней».
В-четвёртых, РПЦ также принадлежит временной приоритет в узаконении российской демократии (народовластия). Если Россия была провозглашена А.Ф. Керенским республикой через шесть месяцев после революционных событий февраля – марта 1917 г., то Св. синодом «молитвенно-духовно» (и «богословски», и «богослужебно») – уже буквально через шесть дней.
В-пятых, члены Св. синода, приведя православную паству к присяге на верность Временному правительству и не освободив народ от действующей присяги на верность императору, по сути, благословили клятвопреступление.
В-шестых, действия синода в феврале – марте 1917 г. послужили одной из причин безмолвного исчезновения с российской политической сцены правых партий, православно-монархическая идеология которых с первых чисел марта 1917 г. оказалась фактически лишена поддержки со стороны официальной церкви.
Таким образом, членам Святейшего правительствующего синода Православной Российской Церкви принадлежит одна из ведущих и определяющих ролей в свержении русского самодержавия, в закреплении завоеваний Февральской революции.
(10 [22] октября 1870 года, Воронеж — 8 ноября 1953 года, Париж) — русский писатель и поэт, первый лауреат Нобелевской премии по литературе из России (1933 год)
«Наши дети, внуки не будут даже в состоянии представить себе ту Россию, в которой мы когда-то жили, которую мы не ценили, не понимали — всю эту мощь, сложность, богатство, счастье…»
Иван Бунин. «Окаянные дни», 1926
Великий русский писатель Иван Алексеевич Бунин об октябрьском перевороте:
«Зрелище это было сплошным ужасом для всякого, кто не утратил образа и подобия Божия…».
Москва, 1918 г 1 января (старого стиля).
Кончился этот проклятый год. Но что дальше? Может, нечто еще более ужасное. Даже наверное так.
А кругом нечто поразительное: почти все почему-то необыкновенно веселы, — кого ни встретишь на улице, просто сияние от лица исходит:
— Да полно вам, батенька! Через две-три недели самому же совестно будет…
Бодро с веселой нежностью (от сожаления ко мне, глупому) тиснет руку и бежит дальше.
— Нынче опять такая же встреча, — Сперанский из «Русских Ведомостей». А после него встретил в Мерзляковском старуху. Остановилась, оперлась на костыль дрожащими руками и заплакала:
— Батюшка, возьми ты меня на воспитание! Куда ж нам теперь деваться? Пропала Россия, на сто тринадцать лет, говорят, пропала!
«…МОЖНО БЫЛО ПРЕТЕРПЕТЬ СТАВКУ БАТЫЯ, но ЛЕНИНГРАД НЕЛЬЗЯ ПРЕТЕРПЕТЬ…. » Иван Бунин
Соотечественники.
<…> Если бы даже наш исход из России был только инстинктивным протестом против душегубства и разрушительства, воцарившегося там, то и тогда нужно было бы сказать, что легла нанас миссия некоего указания: «Взгляни, мир, на этот великий исход и осмысли его значение. Вот перед тобой миллион из числа ЛУЧШИХ РУССКИХ ДУШ, свидетельствующих, что далеко не вся Россия приемлет власть, низость и злодеяния ее захватчиков; перед тобой миллион душ, облаченных в глубочайший траур, душ, коим было дано ВИДЕТЬ ГИБЕЛЬ И СРАМ ОДНОГО ИЗ САМЫХ МОГУЩЕСТВЕННЫХ ЗЕМНЫХ ЦАРСТВ и знать, что это царство есть плоть и кровь их, дано было оставить домы и гробы отчие, часто поруганные, оплакать горчайшими слезами тысячи и тысячи безвинно убиенных и замученных, лишиться всякого человеческого благополучия, испытать врага столь подлого и свирепого, что нет имени его подлости и свирепству, мучиться всеми казнями египетскими в своем отступлении перед ним, воспринять все мыслимые унижения и заушения на путях чужеземного скитальчества: взгляни, мир, и знай, что пишется в твоих летописях одна из самых черных и, быть может, роковых для тебя страниц!»
Поистине действовали мы, несмотря на все наши человеческие падения и слабости, от имени нашего Божеского образа и подобия. И еще — от имени России: не той, что предала Христа за тридцать сребреников, за разрешение на грабеж и убийство и погрязла в мерзости всяческих злодеяний и всяческой нравственной проказы, а РОССИИ ДРУГОЙ, подъяремной, страждущей, но все же ДО КОНЦА НЕ ПОКОРЕННОЙ.
Мир отвернулся от этой страждущей России, он только порою уподоблялся тому римскому солдату, который поднес к устам Распятого губку с уксусом. Европа… спокойно смотрит на русские «внутренние дела», то есть на шестилетний погром, длящийся в России, и вот дошла даже до того, что узаконяет этот погром. НО ТЕМ ВАЖНЕЕ МИССИЯ РУССКОЙ ЭМИГРАЦИИ.
Что произошло? Произошло великое падение России, а вместе с тем и вообще падение человека. <…> Неизбежна была русская революция или нет? Никакой неизбежности, конечно, не было, ибо, несмотря на все эти недостатки, Россия цвела, росла, со сказочной быстротой развивалась и видоизменялась во всех отношениях. Революция, говорят, была неизбежна, ибо народ жаждал земли и таил ненависть к своему бывшему господину и вообще к господам. Но почему же эта будто бы неизбежная революция не коснулась, например, Польши, Литвы? Или там не было барина, нет недостатка в земле и вообще всяческого неравенства?
Нет, НЕИЗБЕЖНОСТИ НЕ БЫЛО, а дело было все-таки сделано, и как и под каким знаменем? Сделано оно было ужасающе и знамя их было и есть интернациональное, то есть претендующее быть знаменем всех наций и дать миру,… взамен древних божеских уставов, нечто новое и дьявольское.
Была Россия, был великий, ломившийся от всякого скарба дом, населенный огромным и во всех смыслах могучим семейством, созданный благословенными трудами многих и многих поколений, освященный богопочитанием, памятью о прошлом и всем тем, что называется культом и культурою. Что же с ним сделали? Заплатили за свержение домоправителя полным разгромом буквально всего дома и неслыханным братоубийством, всем тем кошмарно-кровавым балаганом, чудовищные последствия которого неисчислимы и, быть может, вовеки непоправимы.
<…> Выродок, нравственный идиот от рождения, Ленин явил миру как раз в самый разгар своей деятельности нечто чудовищное, потрясающее; он разорил величайшую в мире страну и убил несколько миллионов человек — и все-таки мир уже настолько сошел с ума, что среди бела дня спорят, благодетель он человечества или нет? На своем кровавом престоле он стоял уже на четвереньках; когда английские фотографы снимали его, он поминутно высовывал язык: ничего не значит, спорят! <…> А соратники его, так те прямо пишут: «Умер новый бог, создатель Нового Мира, Демиург!»
<…> Миссия русской эмиграции, доказавшей своим исходом из России и своей борьбой, своими ледяными походами, что она не только за страх, но и за совесть не приемлет Ленинских градов, Ленинских заповедей, миссия эта заключается ныне в продолжении этого неприятия. «Они… не хотят признать совершившегося!» <…> «Они не хотят ради России претерпеть большевика!» Да, не хотим — можно было претерпеть ставку Батыя, но ЛЕНИНГРАД НЕЛЬЗЯ ПРЕТЕРПЕТЬ…. »
Россия! Кто смеет учить меня любви к ней? <….> Пусть не всегда были подобны горнему снегу одежды белого ратника, — да святится вовеки его память! <…> В дикой и ныне мертвой русской степи, где почиет белый ратник, тьма и пустота. Но знает Господь, что творит. Где те врата, где то пламя, что были бы достойны этой могилы. Ибо там гроб Христовой России. И только ей одной поклонюсь я, в день, когда Ангел отвалит камень от гроба ее.
Будем же ждать этого дня. А до того, да будет нашей миссией не сдаваться ни соблазнам, ни окрикам. Это глубоко важно и вообще для неправедного времени сего, и для будущих праведных путей самой же России.
Говорили — скорбно и трогательно — говорили на древней Руси: «Подождем, православные, когда Бог переменит орду». Давайте подождем и мы. Подождем соглашаться на новый «похабный» мир с нынешней ордой.
————————-—
Иван Алексеевич БУНИН
МИССИЯ РУССКОЙ ЭМИГРАЦИИ
(Речь, произнесенная в Париже 16 февраля 1924 года)
В 1929—1954 гг. произведения Бунина в СССР не издавались. С 1955 года — наиболее издаваемый в СССР писатель первой волны русской эмиграции (несколько собраний сочинений, множество однотомников). Некоторые произведения («Окаянные дни» и др.) в СССР напечатаны только с началом перестройки.
Иван Алексеевич Бунин — последний русский классик, запечатлевший Россию конца XIX — начала XX века. «…Один из последних лучей какого-то чудного русского дня», — писал о Бунине критик Г. В. Адамович.
Россия отметила 200-летие Царя-Освободителя… Очень хотелось бы, чтобы это было именно так, но, увы, обстоит всё иначе. Россия забыла 200-летие своего Государя. Это дату отметили у нас лишь отдельные организации бело-монархического толка, отдельные неравнодушные и помнящие родную историю люди. На государственном уровне о Царе-реформаторе не вспомнили. Соответственно практически не вспомнили и СМИ. Особенно контрастным это беспамятство выглядит на фоне шабашей по случаю рядовых дней рождения и дней смерти величайших истребителей русского народа – Ленина и Сталина. На фоне нескончаемых чествований ещё одного красного монстра – Дзержинского, которому второй (или третий?) год подряд открывают у нас памятник за памятником. Какой уж тут Государь-Освободитель! Иными «героями» заполонены наши экраны, наши крупные печатные и медиа-ресурсы.
В высшей степени характерно и в не меньшей позорно, что «Почта России» выпустила марку, посвященную 200-летию со дня рождения Карла Маркса, а на предложение почтить память Александра Второго руководство ведомства ответило отказом.
Замечательны и отдельные «православно-патриотические» порталы, управляемые членами секты Свидетелей Кобы-победителя. О растерзанном террористами Государе на них практически не вспомнили. Пожалуй, эти-то и обоснование «позиции» найдут – непременно на «патриотическом» и «православном» основаниях: мол, либерал и западник был Александр Николаевич, и как семьянин примером нам быть не может, и т.д., и т.п. То ли дело Коба или Дзержинский! Примеры всех добродетелей!
Что до общества, то ему за беспамятство и претензий предъявлять не приходится. Кто и когда просвещал наше общество в подлинно национальном духе? Кто и когда возвращал ему нашу исковерканную и оплёванную историю – в её подлинной красоте и значении? Да, написаны и изданы книги. Да, сняты документальные программы. Но кто их читал, и кто их видел? Книги издаются у нас тиражами небольшими, а для того, чтобы быть прочитанными, тиражи те должны быть миллионными и распространяться бесплатно или же по самой дешёвой цене. А фильмы и передачи? Иногда, правда, проскальзывает что-то порядочное на ТВ. Но ведь это – ничто в сравнении с морем всевозможной мерзости, окончательно уродующих мировосприятие и самосознание наших людей. Где же здесь требовать от общества, чтобы оно было просвещено и сознательно?
И, вот, опять навязывают нам в герои наших палачей. Изо дня в день, мы обсуждаем их, спорим о них, изо дня в день маячат перед нами из заклеймённые лица, изо дня в день слышим и читаем мы их проклятые из рода в род имена. Это ли не болезнь духовная? И болезнь эту не только не пытаются лечить или хотя бы локализовать, доведя до стадии ремиссии, но напротив – всемерно растравляют, разжигают шабашами на ТВ, статьями в СМИ, акциями вековечных подстрекателей смут…
Прошлую статью я завершала напоминанием 100-летнего юбилея А.И. Соженицына, и той кампании, что ведётся против нашего национального писателя красными дьяволятами и гейшами на зарплате. И тотчас вновь напомнили они о себе! 30 мая в разных городах России члены секты свидетелей Кургиняна провели акции протеста против отмечания юбилея А.И. и установки ему памятника в Москве.
Внимание, вопрос! Когда устанавливался памятник Б.Н. Ельцину, проходили ли акции протеста в различных городах России? Когда устанавливался памятник Е.Т. Гайдару выходи ли от Москвы до самых до окраин возмущённые граждане с плакатами? Нет, конечно. Ибо просто так подобные акции не проходят. Они тщательно и с целью организуются и оплачиваются.
Если Вы зайдёте на ютуб, то обнаружите там сотни всевозможных роликов на тему «солженицер-власовец-предатель-хотелсброситьбомбу-враг-сволочь-абырвалг». Боря Юлин о Солженицыне… Гоблин о Солженицыне… Прилепин о Солженицыне… Вася Пупкин о… Вы всерьёз думаете, что такое количество подобной продукции – это всё сугубо народное негодование, спонтанное и т.д.? А теперь попробуйте выложить какой-нибудь положительный ролик об А.И. или просто его выступление. К нему развернётся ежедневное «паломничество» неведомых шариков, которые будут метить территорию (по-другому тут и не скажешь) одним и тем же набором бессвязных штампов. И так будет продолжаться месяц за месяцем. Вы всерьёз полагаете, что вся эта орда – это реальные люди? Простые озабоченные и возмущённые граждане? Любой человек, имеющий даже весьма общее представление об организации сетевых кампаний и провокаций, проанализировав это явление, определит, что мы имеем дело с троллями.
Теперь пройдём в соцсети. Здесь мы обнаружим некоторое количество прекрасных по своей безрамотности демотиваторов, где А.И. приписывается ровно то, против чего он из года в год выступал. И наши разученные читать пользователи, не вникая и не проверяя, тащат, тащат эту дребедень на свои стены. Тут уж приходится сталкиваться с теми «святыми простаками», что из лучших побуждений будут подкладывать хворост в костёр своим гениям.
Ну, а демотиваторы-то? Ведь кто-то же рисовал их в изрядном числе и в одном и том же ключе? Кто-то раз за разом вбрасывает их – на радость не читавшим и осуждающим? Что же, тоже – исключительно из любви к искусству?..
Итак, налицо масштабная, организованная и проплаченная кампания против русского национального писателя. Возникают вопросы: почему именно Солженицын стал в очередной раз мишенью для такой ожесточённой травли? И кому она нужна, кто заказывает музыку?
На вопрос почему ответить несложно. Задача разномастных провокаторов и их хозяев – лишить русских их героев и пророков. И, вот, под ударом – в который раз! – оказываются «белогвардейцы»! «Власовцы-хрустобулочники, которые поголовно Царя предали и нашу советскую Родину Антанте продавали…» Коммунисты, «православные сталинисты», провокаторы, обряженные в монархические ризы – всем выданы методички, и все брошены в атаку. И точно также – в который раз! – главным врагом становится Солженицын! Который, как и Белые, был не ко двору ни Совдепу, ни Западу, ни либералам, ни сталинистам. Потому что носители русской идеи, отстаивающие всегда и всюду русское имя, русскую историю и традицию, не могут быть ко двору русофобам всех мастей. Они для них самые непримиримые, самые опасные, самые ненавистные враги. И тем более, когда неотступно стоят они в своей правде. И тем более, когда велико значение их, и на весь мир слышен голос.
««…Мы дожили до того, что словоупотребление «русский» как бы под моральным запретом, оно уже кажется дерзким вызовом: а что мы хотим этим «выразить»? от кого «отгородиться»? а как же, мол, остальные нации? Но остальные нации держатся за свои наименования увереннее нас. Сегодня и особенно официально пытаются внедрять термин «россияне». Смысловая клетка для такого слова есть, да, как соответствующая необходимому прилагательному «российский». Однако слова этого не услышишь ни в каком простом, естественном разговоре, оно оказалось безжизненно. Ни один нерусский гражданин России на вопрос «кто ты?» не назовет себя «россиянином», а с определенностью: я татарин, я калмык, я чуваш, либо «я русский, если душой верно чувствует себя таковым. И в остатке расплывчатое «россияне» достается нам в удел разве что для официальных холодных обращений да взамен полного наименования гражданства. Но никогда нам не определиться и не понять самих себя, если примем негласный запрет называть себя «русскими»», — говорил А.И.
Эту-то русскость и невозможно вынести ни тем, кто желает нас вновь осоветить, ни тем, кто нас так настойчиво ороссиянивает, стыдясь и боясь самого слова – «русский»!
Отнимите у народа его гениев, его пророков, его героев, убедите его в том, что все они были врагами и негодяями, и ничто уже не будет препятствовать тому, чтобы вместо них возвести на пьедестал настоящих врагов и негодяев. В этом суть нынешней борьбы и с Белым движением, и с Солженицыным. И в борьбе этой внимательные и чуткие люди уловят прообраз борьбы куда более страшной, борьбы главной. Отнимите у народа Христа, убедите его в том, что он и его апостолы были разбойниками и шарлатанами, и ничто уже не будет препятствовать тому, чтобы возвести на престол Того, что вместо… И над этим главным сколькие же хлопочут теперь! От воинствующих наследников Губельмана типа т. Юлина до неоязычников… И как удобно им для вящей убедительности приводить в пример каких-нибудь недостойных служителей Церкви! Точно также борцы с «белогвардейцами» всегда обеспечены материалов для дискредитации – в виде каких-нибудь петлюровцев, позволяющих себе марать белое знамя и имеющих на то полный карт-бланш от заказывающих музыку.
В сущности, приведённые механизмы весьма нехитры. Однако, к нашему несчастью, эффективны. Ведь духовная смута, в которой мы живём который год – самая лучшая среда для соблазнения «малых сих».
Впрочем, Белую Идею не смог уничтожить весь истребительный ХХ век. А о Солженицына, как о скалу, разбились все те, кто надеялся его сокрушить. А посему призыв «гасить свечи» оставим на совести персонажа известной советской оперетты. Борьба продолжается, и по тому бешенству, какое наблюдаем мы в наших врагах, врагах нашего Отечества, можно уверенно заключить, что борьба эта отнюдь не бесплодна.
РусофобияЛенина сегодня мало изучена… В России насчитывается около 1800 памятников Ленину и до двадцати тысяч бюстов. Более пяти тысяч улиц носят имя революционера №1. Во многих городах скульптуры Владимира Ильича возвышаются на центральных площадях. Хотя, если бы мы знали о красном вожде всю правду, эти памятники давно оказались бы на свалке.
Анатолий Латышев — известный историк-лениновед. На протяжении всей жизни занимается биографией Ильича. Ему удалось раздобыть документы из секретного фонда Ленина и закрытых архивов КГБ.
— Анатолий Григорьевич, как вам удалось проникнуть в секретные фонды?
— Это случилось после августовских событий 1991 года. Мне выдали спецпропуск для ознакомления с секретными документами о Ленине. Власти думали найти причину переворота в прошлом. Я с утра до вечера сидел в архивах, и у меня волосы вставали дыбом. Ведь я всегда верил в Ленина, но после первых же тридцати прочитанных документов был просто потрясен.
— Чем именно?
— Ленин из Швейцарии в 1905 году призывал молодежь в Петербурге обливать кислотой полицейских в толпе, лить с верхних этажей кипяток на солдат, использовать гвозди, чтобы увечить лошадей, забрасывать улицы «ручными бомбами». В качестве главы советского правительства Ленин рассылал по стране свои наказы. В Нижний Новгород пришла бумага следующего содержания: «Навести массовый террор, расстрелять и вывезти сотни проституток, спаивающих солдат, бывших офицеров и т.п. Ни минуты промедления». А как вам ленинский наказ в Саратов: «Расстрелять заговорщиков и колеблющихся, никого не спрашивая и не допуская идиотской волокиты»?
— Говорят, Владимир Ильич вообще недолюбливал русский народ?
— Русофобия Ленина сегодня мало изучена. Все это идет из детства. У него в роду не было ни капли русской крови. Мать его была немкой с примесью шведской и еврейской крови. Отец — наполовину калмык, наполовину чуваш. Ленин воспитывался в духе немецкой аккуратности и дисциплины. Мать постоянно твердила ему «русская обломовщина, учись у немцев», «русский дурак», «русские идиоты». Кстати, в своих посланиях Ленин говорил о русском народе только в уничижительной форме. Однажды полномочному советскому представителю в Швейцарии вождь приказал: «Русским дуракам раздайте работу: посылать сюда вырезки, а не случайные номера (как делали эти идиоты до сих пор)».
— Существуют письма, в которых Ленин писал об истреблении русского народа?
— Среди тех страшных ленинских документов как раз особо жесткие приказы были по уничтожению соотечественников. Например, «сжечь Баку полностью», брать в тылу заложников, ставить их впереди наступавших частей красноармейцев, стрелять им в спины, посылать красных головорезов в районы, где действовали «зеленые», «вешать под видом «зеленых» («мы потом на них и свалим») чиновников, богачей, попов, кулаков, помещиков. Выплачивать убийцам по 100 тысяч рублей…». Кстати, деньги за «тайно повешенного» (первые «ленинские премии») оказывались единственными премиальными в стране. А на Кавказ Ленин периодически отправлял телеграммы следующего содержания: «Перережем всех». Помните, как Троцкий и Свердлов уничтожали российское казачество? Ленин тогда оставался в стороне. Сейчас найдена официальная телеграмма вождя к Фрунзе по поводу «поголовного истребления казаков». А это знаменитое письмо Дзержинского вождю от 19 декабря 1919 г. о содержащихся в плену около миллиона казаков? Ленин тогда наложил на него резолюцию: «Расстрелять всех до одного».
— Ленин мог так запросто отдавать приказы о расстреле людей
— Вот какие записки Ленина мне удалось раздобыть: «Я предлагаю назначить следствие и расстрелять виновных в ротозействе»; «Раковский требует подлодку. Надо дать двоих, назначив ответственное лицо, моряка, возложив на него и сказав: расстреляем, если не доставишь скоро»;
«Мельничанскому дайте (за моей подписью) телеграмму, что позором было колебаться и не расстреливать за неявку». А вот одно из писем Ленина к Сталину: «Пригрозите расстрелом тому неряхе, который, заведуя связью, не умеет дать Вам хорошего усилителя и добиться полной исправности телефонной связи со мной». Ленин настаивал на расстрелах за «нерадивость» и «нерасторопность». Например, 11 августа 1918 года Ленин направил большевикам в Пензу указание: «повесить (непременно повесить), чтобы народ видел», не менее 100 зажиточных крестьян. Для исполнения казни подобрать «людей потверже». В конце 1917 года, когда Ленин возглавил правительство, он предложил расстреливать каждого десятого тунеядца. И это в период массовой безработицы.
— К православию у него тоже было негативное отношение?
— Вождь ненавидел и громил только Русскую православную церковь. Так, в день Николая Чудотворца, когда нельзя было работать, Ленин издал приказ от 25 декабря 1919 года: «Мириться с «Николой» глупо, надо поставить на ноги все чека, чтобы расстреливать не явившихся на работу из-за «Николы» (т.е. пропустивших субботник при погрузке дров в вагоны в день Николая Чудотворца 19 декабря)». В то же время Ленин очень лояльно относился к католичеству, буддизму, иудаизму, мусульманству и даже к сектантам. В начале 1918 года он намеревался запретить православие, заменив его католичеством.
— Как он боролся с православием?
— Например, в письме Ленина Молотову для членов Политбюро от 19 марта 1922 года Вла
.jpg "Красный террор")
.jpg "Красный террор")
.jpg "Красный террор")
.jpg "Красный террор")
.jpg "Красный террор")
.jpg "Красный террор")
Социалистка Фанни Ефимовна Каплан
